Поместье Уэйкфилд

Возможно, это было к лучшему. Ника наблюдала за бесчувственной Стеллой и пыталась успокоить себя тем фактом, что ее подруга на самом деле не умерла. Хотя ее предательство стоило жизни Магде.

– Давайте быстренько обыщем дом на случай, что там окажется что-то полезное, – предложил Чед.

Ника не стала спорить.

* * *

Втроем они шагали из комнаты в комнату роскошного особняка мимо бархатных кушеток и расписанной золотом мебели в мраморных залах. Дом Джордан был столь же богатым, сколь безвкусным.

Ника старалась не думать о том, что за исчадие этот Чед, или о том, как она приняла его за человека в какой-то момент из-за его грустной истории. Она подумала тогда, что добро, которое он совершил для своей племянницы, делает его самого добрым. Добрые люди не стреляют в других людей, напомнила она себе, добрые люди не бьют женщин. Добрые люди не создают поддельные видео, чтобы заставить вас думать, будто ваши друзья погибли. Чед чудовище. Он опасен, и они должны убежать от него. Если бы только им не приходилось оставаться на стороне Хефе ради лекарства для Эмбер.

– Я знаю, о чем ты думаешь. Я знаю, что ты чувствуешь, – говорил Интеграл, ловя ее взгляд (Чед не мог их слышать, так как был на несколько шагов впереди). – Но мы должны идти дальше, у нас нет другого выбора.

Ради Эмбер – это он имел в виду.

Ника заглянула в несколько больших пустующих спален, но, похоже, они не содержали никакой ценной информации. Она пропустила отвратительную фиолетовую комнату, которая явно была приютом Джордан. Почему-то ей показалось, что в ее комнате вряд ли есть что-нибудь интересное.

Ника чувствовала себя грязной и неуместной среди всей этой роскоши – она не принимала душ несколько дней. Когда она увидела себя в зеркале в полный рост, то быстро отвела взгляд. Ника попыталась открыть комнату в конце коридора на втором этаже, но, в отличие от остальных, дверная ручка не поддавалась.

– Бинго! – воскликнула Ника, резко надавливая на ручку двери.

Саймон тоже попробовал; затем вытащил пару булавок и взломал замок. Ника подняла бровь.

– Квинн научил меня… на элементарном уровне, – объяснил он.

Как только замок сдался, Ника с Интегралом вошли в шикарный кабинет и огляделись. Несколько минут они молча шуршали бумагами на столе. Затем Интеграл поднял фоторамку.

– Отец Джордан – бывший мэр Лос-Анджелеса, – объявил он, держа в руках фотографию коренастого человека, вступающего в должность под американским флагом.

– Ты думаешь, он купил для Джордан талант? – спросила Ника, продолжая обыскивать стол.

– Нелогично, – покачал головой Интеграл. – Трансплантации пронумерованы в хронологическом порядке. Пересадка, соответствующая этому адресу, должна была произойти много лет назад, задолго до поступления Джордан в Академию.

– Может быть, речь идет о его жене. Может, она рисует или что-то в этом роде, – предположила Ника нерешительно. Она листала пухлую адресную книгу в кожаном переплете, полную адресов и телефонных номеров. Интеграл посмотрел на Нику.

– Почему богатые так любят бумажную канцелярию? – раздраженно спросил он. – Они ведь знают о существовании компьютеров?

– Компьютеры можно взломать, – ответила Ника.

Интеграл показал на фоторамки.

– Я читал о прошлом его семьи – голубая кровь; старинные капиталы, в роду несколько сенаторов. Возможно, он планирует когда-нибудь баллотироваться на пост президента.

Интеграл просматривал газетные вырезки на стенах в рамках и фотографии мэра, пожимающего руки представителям вашингтонской элиты. Ника изучала адресную книгу.

– Ну нет такого понятия, как политический талант, так что это должна быть Джордан или ее мать. Или родной брат?

– Стратегия! – воскликнул внезапно Интеграл. – Ника, политикам нужен стратегический талант! Способность мыслить, опережая на шаг своих противников.

Ника подняла голову. Сердце екнуло.

– У кого бывают выдающиеся стратегические способности? – продолжал Интеграл.

– У шахматистов, – тихо промолвила Ника.

Алексис, бедняга Алексис. Нике до сих пор казалось странным, что сестра Алекса, местного жителя, с которым она подружилась в Вилдвуде, умерла оттого, что у нее похитили шахматистский талант. Казалось бессмысленным, что Академия позарилась на такое специфическое дарование. Она посмотрела на портрет политика. Теперь история обретала смысл.

С фотографии на нее смотрел коренастый мужчина. Убийца, вор, подонок. Он был причиной смерти сестры Алекса, а также причиной того, что ее дядя, журналист, пытавшийся раскрыть тайны Вилдвуда, впал в безумие.

Причиной, по которой сам Алекс будет до конца жизни нести груз этой боли. Причиной, по которой он продал свой дом и уехал.

– Ну, я думаю, мы знаем, почему мы здесь, – подытожила Ника. – Давайте посмотрим, сможем ли мы добыть что-нибудь полезное для Хефе, прежде чем уйдем отсюда. У нас не так много времени, пока девочки очнутся.

Совладав с яростью и гневом, Ника затолкнула эти чувства в темную яму внутри себя.