Поминуха в Кушмарии

На этот раз всех опередил Василий. Он привёз гроб вишнёвого цвета с блестками. Крышку поставили возле дверей. Гроб занесли в дом. Василий за крышку гроба положил продолговатую спортивную сумку и вручил вышедшей Анне корзинку цветов:

– Как видите, тётя Анна, всё идёт по плану. У вас и гроб, и цветы.

Радостная будущая покойница поцеловала в щёчку Василия:

– Давно мне цветов не дарили, спасибо.

Довольный Васику не смог удержаться от поучений:

– Ну вы даёте, тётя Анна, это уж точно. Цветы не вам, а покойнику в гроб. Ладно, я за выпивкой.

Анна потупилась:

– Не серчай на старую. Шампанское не забудь. Василий замахал руками:

– Какое шампанское? У нас же поминки, а не праздничный обед. Шампанское выпьем, когда Митька вернётся.

И разгоряченный Василий ушёл.

Анна поставила у крышки гроба корзинку цветов, всплакнула. Стала мечтать о том, как вернётся её вихрастый Митенька, привезет невестку. Потом внук или внучка будет её за подол дёргать и просить коржик. Анна заулыбалась. Такой и увидел её первый завсегдатай клуба.

По велению природы улыбка изначально призвана вызывать у собеседников ответную. Не случайно угол падения равен углу отражения. В юридическом мире города появление в рабочее время подобия улыбки на лице Георгия Васильевича символизировало одно: суд принял сторону прокурора – и обвиняемый получил максимальную меру наказания. Другие причины не рассматривались. Георгий Васильевич искренне недоумевал: «Какое веселье, когда кругом преступность?!» Но сегодня была суббота, любимый квасной день, можно и расслабиться. У него даже изменилась обычно строгая, неуступчивая походка. Он ступал мягко.

Прокурор любил напоминать «Закон – дело святое», и в душе уверовал, что Создатель всех видит, а к некоторым присматривается. Черт это знает и ведет за ними особое наблюдение, желая переманить в свой лагерь. Из драгоценностей у прокурора были лишь золотое правило – «закон – основа всего», и бриллиантовая жена, не мешавшая его соблюдать. Прокурор оставался всегда верен закону, а также жене, вопреки природе мужчины:

– Добрый день, Анна Георгиевна, – улыбнулся законник, – у тебя день рождения, может даже юбилей? Какие красивые цветы тебе подарили.

Анна продолжала улыбаться:

– Здравствуйте, Георгий Васильевич. Юбилеи бывают у начальников да знатных людей, а эти цветы на поминки.

Анна взяла у прокурора целлофановый пакет. Прокурор посмотрел по сторонам, увидел крышку гроба, венок:

– У тебя горе?

Анна вызволила трехлитровую банку из пакета:

– Вам какой квас: для окрошки, замы или пить?

Георгий Васильевич, привыкший добиваться ответа на свои вопросы, начал допрашивать Анну:

– Кто-то умер?

– Никто. Так какого квасу?

– Оставь квас. Любого. Какого рожна здесь гроб? Зачем он? Анна искренне удивилась:

– Отпевать без гроба как? Поминки не признают. Георгий Васильевич снял шляпу:

– Ничего не понимаю. Никто не умер. Тогда какие поминки и кого отпевать?

Улыбка Анны погасла:

– Меня отпевать будут.

– Но ты же живая!

– Не имеет значения.

Георгий Васильевич надел шляпу:

– Анна, объясни толком!

Допрос утомил Анну, и она направилась к беседке. Села на скамью возле столика. Обмахнула тряпкой другую скамью, пригласила дознавателя:

– Присаживайтесь. Вы знаете, все мои родные – на том свете. Царствие им небесное! – Анна перекрестилась и продолжила. – У меня из близких родственников, кроме Митеньки, никого нет, а где он? Когда появится? Не знаю. Чувствую себя все хуже и хуже. Никому старая квасница не нужна. Поминки будет справить некому, а уйти хочется по-людски. Я и решила сама себе устроить поминки. Может, доброе слово услышу на прощание. Пускай и не от родных. Всё на том свете веселее будет. Как семь человек соберутся, сядем за стол.

– Анна, кто надоумил? Скажи, привлеку к ответственности. Законопослушные люди так не делают. Твой поступок – как самоубийство. На тебе крест, спроси в церкви, скажут: самоубийство – грех перед Богом.

Анна насупилась:

– Батюшку Николая пригласила, придет – спрошу. Голубцев я наделала, маслины купила. Соседки уже в доме. Почин – дело дорогое. Да и Васику постоянно говорит: кто первым к прилавку подходит, тот и выигрывает. Вы первый пришли.

Прокурор насторожился:

– К какому прилавку? Ты на что намекаешь? Анна опешила:

– Господь с вами, Георгий Васильевич! Просто присказка к слову пришлась. Извините. Вы уже сколько лет мой постоянный покупатель. Я вас глубоко почитаю. Уважьте старую.

Прокурор смягчился:

– Уже пятый год пошел моего квасного хождения. Скажу честно, бывает настроение паршивое, с женой поцарапаемся, дети, – законник махнул рукой, – с маленькими заботы, с большими проблемы. А пару тарелок окрошки из твоего кваса да с хлебушком домашним покушаешь – оживаешь. Не понимаю, почему ты такого кваса не делала, когда на заводе цехом управляла?

Анна успокоилась, поправила на голове платок, одернула безрукавку:

– Квасок, что вам нравится, души и размеренности требует. На заводе что главным было? План и победа в социалистическом соревновании, как сейчас – прибыль и задавить конкурента.

Георгий Васильевич кашлянул: