Помни мой голос

– Христианское учение не одобряет подобных воззрений, Флоренс, считает их ересью. Однако идеи переселения душ стары как мир. Последователи буддизма, каббалы и индуизма считают, что душа человеческая на пути к просветлению переходит из тела в тело в постоянной череде воплощений. Такого же взгляда придерживались ессеи и фарисеи, полагая, что душа бесконечно перерождается. Честно говоря, во времена Иисуса многие увлекались учением о реинкарнации. – Викарий умолк, посмотрел на свои руки и вздохнул: – Все возможно, Флоренс. Дурак тот, кто уверен, что обладает непреложной истиной.

Флоренс опустила чашку на стол, вытащила книгу Руперта Клинча и достала листок со стихотворением, заложенный между страницами.

– Стоя у могилы Руперта, я просила его дать мне знак. Знак, что он жив. И вот на цветочном рынке в Уэйдбридже Руперт привел меня в павильон, где в коробке со старыми книгами я откопала это.

Флоренс протянула викарию листок. Преподобный Миллар развернул его и углубился в чтение. Флоренс обвела глазами сад. Неспроста викарий установил здесь скамейку, подумала она, – наверняка мирянам проще каяться в грехах среди прекрасных цветов и пышных клумб, чем в тесной и мрачной исповедальне.

– Изумительное стихотворение, – вздохнул викарий, отдавая листок Флоренс.

– Книгу написал человек по имени Руперт, поэтому она меня и привлекла. Да и рисунок маяка на обложке показался мне призывным. По-моему, это что-то невероятное – обнаружить послание в стихотворении! «Жди меня, и я вернусь…»

Преподобный Миллар неодобрительно свел брови на переносице.

– Флоренс, порой, когда мы теряем любимых, наше желание вернуть их столь сильно, что мы начинаем видеть знаки повсюду. Иногда знаки утешают нас, а порой вводят в заблуждение. Я не говорю, что это стихотворение – не весточка от Руперта. Зная Руперта, я готов согласиться, что это вполне в его стиле – отправить тебе стихотворное послание с того света. Но обольщаться призрачными надеждами, особенно в таком юном возрасте, как у тебя, – значит отрекаться от уготованного тебе счастья, отказываться от жизни! – Викарий взял руку Флоренс и сжал ее в теплой ладони. – Дух Руперта витает над нами. В этом я совершенно уверен. Иисус явил себя Марии Магдалине и ученикам своим, дабы возвестить миру, что смерти нет. Смертно одно лишь тело, но душа, истинная сущность человека, его «Я» бессмертны и вечны. Прими это сердцем своим и утешься. Руперт навсегда останется с тобой, но он хотел бы, чтобы ты жила полной жизнью, а не питалась ложными иллюзиями. Не трать попусту время на ожидание. Ты здесь, на земле, для того чтобы жить. Господь даровал тебе бесценную и уникальную жизнь. И Руперт огорчился бы, если бы ты пренебрегла сим божественным даром.

Флоренс улыбнулась и в упор посмотрела на викария.

– А теперь, – заговорщически прошептала она, – скажите, что вы, да-да, именно вы, Тобиас Миллар, думаете о реинкарнации.

Преподобный Миллар смущенно хихикнул.

– Ты всегда была умна не по годам, Флоренс Даш. – Викарий глубоко вздохнул. – Что ж, я не исключаю подобной возможности. Нам дано лицезреть лишь крохотный кусочек величественного полотна – картины, сотворенной Богом. И не мне воображать, что я постиг художественный замысел Господа.

– Спасибо, преподобный. Вы очень помогли мне, – кивнула Флоренс, засовывая листок со стихотворением в книгу.

– Я получаю истинное наслаждение от наших с тобой разговоров, Флоренс. Жизнь длинна, а у тебя достаточно сил, чтобы прожить ее с гордо поднятой головой. Ты подобна фениксу, возрождающемуся из пепла. Полагайся на Господа – он поддержит каждый твой шаг. Не забывай об этом.

Тем летом залив Гулливера вновь огласил веселый смех, и Педреван заполонили ищущие забав и развлечений родственники Дашей и Клэрмонтов. По воскресеньям в церкви снова было не протолкнуться, и преподобный Миллар, как и в прежние времена, блистал красноречием. После службы верующие опять собирались на церковном лужку и под надзором восседавших на карнизе чаек горячо обсуждали только что услышанную проповедь. Однако даже в разгар самой искрометной радости нет-нет да и проглядывала печаль, тоска по утраченному довоенному прошлому, когда все были живы и беззаботно проводили солнечные летние дни, закатывая вечеринки, «охотясь за сокровищами» или играя в теннис и крокет. Увы, дни, когда влюбленные невинно целовались в тени развесистых кустов или строили друг другу глазки на пляже, миновали. Жизнь стала более суровой, краски – гуще и контрастнее. Мрак превратился в кромешную тьму, свет – в ослепительное сияние. У людей, прошедших войну и потерявших близких, изменилось отношение к жизни. Они с благодарностью принимали то, что у них было, и довольствовались малым.