Помни мой голос

– Он был прекрасен, Уинифред. – Флоренс обняла колени и тяжело вздохнула. – Все бы отдала, чтобы вновь очутиться в его объятьях, прижаться к нему. Мне ужасно плохо без Руперта. Не только мое сердце тоскует в разлуке с ним, но и мое тело.

– Мне этого и не представить, Фло. Объятия Джеральда меня совершенно не радуют. От него разит табаком.

– Но ты счастлива с ним, Уинни?

– Да, мы с ним – добрые приятели, отличные товарищи и слаженная команда. Быть во всем заодно с мужем – вот секрет успешного брака. У нас одинаковые вкусы и взгляды. Ну а к супружескому долгу можно и притерпеться.

– О, Уинни, но это вовсе не долг! – сочувственно воскликнула Флоренс. – И не утомительная обязанность. Это радость и наслаждение.

– Наслаждение? – хмыкнула Уинифред. – Серьезно?

– Вполне.

– Что ж, нельзя иметь все и сразу. Жизнь – отнюдь не волшебный сон. Понимаю, как горько тебе без Руперта, но вы хотя бы искренне, глубоко и страстно любили друг друга. Мало кто испытал подобные чувства. Я, вероятнее всего, никогда их не испытаю. И вот что скажу тебе, Фло: я сочувствую тебе, ты потеряла Руперта, и в то же время завидую тебе – ты любила и была любима безумно и горячо.

– Ну, если так, то мне, наверное, действительно повезло. Наша любовь длилась шесть лет. Но даже если бы она длилась всю жизнь, мы все равно не насытились бы ею. Но мы с Рупертом еще встретимся. Обязательно. Я непоколебимо в это верю. Однажды мы вновь обретем друг друга. Может, в потусторонней обители, а может, здесь, на земле, в наших будущих воплощениях. Надо лишь набраться терпения и подождать. – Увидев в глазах сестры замешательство, Флоренс хихикнула. – Не дашь мне разок затянуться? – спросила она, протягивая руку к сигарете Уинифред. – Бывало, мы с Рупертом тоже сидели на этой дюне, деля одну сигарету на двоих.

Флоренс вздохнула.

– Еще одно лето без него. А сколько таких впереди. Пора мне что-то менять, учиться жить без Руперта.

– Время лечит, – произнесла Уинифред, всматриваясь в морскую даль, и добавила: – А море вдохновляет к новым свершениям.

– Да, – тихо пробормотала Флоренс и вслед за сестрой поглядела на горизонт.

Флоренс не горела желанием участвовать в теннисном турнире: ну что за детский сад – носиться по корту! Однако Обри очень воодушевился идее сыграть с ней в паре, и у Флоренс не хватило духу ему отказать. Синтия с Тарквинием играла против Джона Клэрмонта, партнера Флоренс по летней игре 1937 года, и его сестры, Берты Клэрмонт. К неописуемому восторгу Синтии, ее избранник мастерски владел теннисной ракеткой и мог дать фору Обри и Джону вместе взятым. Флоренс не держала ракетку с последнего довоенного года и чувствовала себя ужасно нерасторопной. Она жалась к сетке, предоставляя Обри возможность отбивать все посланные ей мячи, но это не помогло – во втором туре они проиграли Тарквинию и Синтии, и те в итоге дошли до финала и разгромили Джона и Берту. Когда они подняли над головами заветный приз, Флоренс наклонилась и шепнула на ухо Обри:

– Бьюсь об заклад, Тарквиний будет ликовать точно так же, после того как преподобный Миллар объявит их с Синтией мужем и женой.

– Верно подмечено, Фло, – засмеялся Обри. – Синтия станет его главным трофеем.

С недавних пор – Флоренс не заметила, с каких именно, – Обри стал называть ее Фло, именем, ходившим в кругу лишь самых ее близких друзей. Руперт предпочитал звать ее Флосси. Имя Флосси принадлежало только им двоим, и Флоренс не собиралась ни с кем им делиться. Однако она разрешила Обри звать ее Фло. Ей это даже нравилось. За послевоенные месяцы, особенно после поездки в Нидерланды, они настолько сблизились, что превратились в закадычных товарищей. Так что установившееся между ними панибратство было вполне естественным. Обри не вышел в отставку, а нес службу в воинской части, располагавшейся в гарнизоне Тидуорт, в графстве Уилтшир. В выходные он неизменно садился в поезд и мчался в залив Гулливера, чтобы провести время с Флоренс и понянчиться с малюткой Мэри-Элис. Днем они много гуляли, а тихие вечера проводили за карточным столом вместе с Уильямом и Селией.

* * *

Весной следующего года Синтия и Тарквиний обвенчались. Их пышная свадьба ничем не походила на свадьбу Флоренс и Руперта. Народу в церковь набилось так, что яблоку было некуда упасть, и гостям приходилось жаться в дверях и тесниться на церковных скамейках. После церемонии все двинулись в Педреван. Как в старые добрые времена, в огромном зале зажгли бесподобные хрустальные люстры и свечи и устроили бал. Флоренс танцевала с Обри, ибо Руперт, который мог бы отбить ее у брата, покинул физический мир. И все же, кружась в вальсе с Обри, Флоренс беспрестанно ощущала незримое присутствие мужа.