Помни мой голос

– Не взвоют. Я скажу им, что скоро вернусь. Наше путешествие не будет длиться вечность.

– Не будет, – решительно кивнула Маргарет. – Рано или поздно мы неизбежно вернемся. Не могу же я бросить на произвол судьбы родителей, дядюшку Реймонда и Уинни, согласна?

– Значит, едем? – воодушевленно воскликнула Флоренс.

– Вначале надо спросить Оливера, но я уверена: он не станет возражать. Думаю, даже обрадуется. Он понимает, как тяжело мне рвать семейные узы. А если вы с Мэри-Элис присоединитесь к нам, то я ничего особо и не порву.

Маргарет рассмеялась. Лицо ее просветлело, и давным-давно залегшая на переносице морщинка наконец-то разгладилась.

Затею с Австралией Уильям и Селия восприняли в штыки. Мысль, что Флоренс увезет в такую даль Мэри-Элис, воплощение их сына Руперта, живое существо, которое можно обнять, поцеловать и согреть, привела их в ужас. Вначале они пытались отговорить Флоренс, но, столкнувшись с ее непробиваемой решимостью, попросили не затягивать австралийское турне больше чем на год.

– Если в Австралии тебе придется туго, прилетай обратно. В коттедже все будет готово к твоему возвращению: огонь зажжен, постель убрана, картофель запечен в печке, – твердо сказала Селия, по обычаю мужественных англичан скрадывая печаль шуткой.

Синтия, носившая под сердцем первенца, зашлась в отчаянном плаче и, упав на грудь подруги, безутешно зарыдала.

– Прости, – всхлипнула она, вытирая слезы, – но у меня все внутри переворачивается, как представлю, что моя лучшая подруга и невестка – да-да, ты до сих пор моя невестка – отправится на край света! А вдруг ты не вернешься и я никогда больше тебя не увижу? Что станется с Мэри-Элис? Неужели она вырастет без Педревана, так и не узнав своих дядьев, теть, бабушек и дедушек? Неужели она вырастет, так и не узнав своего маленького братика или сестренку? – Синтия погладила выросший живот. – Подумай об этом, Флоренс! Неужели твоя дочка никогда не узнает своего братика или сестричку?

– Мы вернемся, – пообещала Флоренс. – И Мэри-Элис обязательно познакомится со своими братиком или сестренкой. И они непременно подружатся, как и их мамы. Я желаю этого всем сердцем. Мы вернемся через год, как только я снова обрету вкус к жизни. Мне невмоготу оставаться здесь одной, без Руперта, где все пронизано им!

Синтия не могла представить, какие чувства испытывает жена, потерявшая любимого мужа, зато она прекрасно знала, что ощущает сестра, лишившаяся брата.

– Мне тоже не хватает Руперта, Фло. Однако воспоминания о нем меня утешают. Ты права: все в Педреване пронизано воспоминаниями о Руперте, но от этого он становится мне только ближе.

– Руперт всегда со мной, где бы я ни находилась, – ответила Флоренс. – Он и в Австралии меня не покинет. Он будет здесь… – Флоренс приложила ладонь к сердцу. – Но Педреван напоминает мне не о Руперте, а о его кончине.

Узнав об отъезде Флоренс, Обри немедленно примчался в залив Гулливера и забарабанил в дверь ее коттеджа. Обнаружив, что ее нет дома, он ринулся к «Мореходам». Флоренс с дядей Реймондом и Монти играла в кегли в саду. При виде бледного лица Обри она, позабыв про игру и рисуя в воображении картины одна страшнее другой, поспешила к нему выяснить, что случилось.

– Надо поговорить, – отрывисто сказал Обри, и по безумному блеску в его глазах она поняла, что с Уильямом и Селией все хорошо, а единственная причина его лихорадочной спешки – это она, Флоренс.

– Прогуляемся по пляжу? – спросил Обри.

Они молча спустились по тропинке на берег. На пляже Обри обернулся к Флоренс и, едва владея собой, взял ее за руку.

– Ты уезжаешь в Австралию? – сдавленно прохрипел он.

Сердце Флоренс остановилось.

– Да, – прошептала она, – осенью.

– Почему ты мне ничего не сказала?

– Я собиралась это сделать при первой же нашей встрече.

Обри скользнул взглядом по морю и снова уставился на Флоренс. Глаза его сощурились, под скулами заходили желваки.

– Ты никуда не поедешь! – бросил он.

– Но, Обри…

– Неужели ты ничего не видишь? Неужели не понимаешь, что я люблю тебя? Я признался бы тебе раньше, но ты носила траур по моему брату, и я счел подобное признание неуместным.

– Ты совсем запутал меня, Обри. Я думала, мы…

– …просто друзья? – прервал ее Обри. – Да, мы друзья, лучшие в мире друзья.

Обри с нежностью заглянул Флоренс в глаза и завладел ее второй рукой.

– Но мне мало твоей дружбы, Фло. Я люблю тебя.

Флоренс растерянно заморгала.

– Не притворяйся, что поражена, Фло! – Обри вымученно улыбнулся. – Почему, по-твоему, я не отходил от тебя ни на шаг?

– Потому что ты сочувствовал мне. Хотел меня утешить.

– Да, я сочувствовал тебе, хотел тебя утешить, залечить твои сердечные раны. Но я также надеялся, что со временем ты привыкнешь ко мне и забудешь о Руперте. Надеялся, что ты полюбишь меня… – Обри виновато усмехнулся. – Ты ведь когда-то меня любила.