Помни мой голос

– Да, Обри, любила. И не представляла без тебя жизни. Каждое лето я мечтала, что ты наконец обратишь на меня внимание. Один взгляд твоих глаз – и я растекалась как желе. Одна твоя улыбка – и я заливалась краской. Как я хотела играть в паре с тобой в теннис. Как я ревновала, когда ты ухаживал за Элиз. Да, я любила тебя, Обри. То есть мне так казалось до того дня, когда в Педреване объявился Руперт, до того лета, тридцать седьмого года…

– Если бы я мог повернуть время вспять, Флоренс, – застонал Обри.

– Но ты не можешь. И я не могу, а жаль. Передвинь мы стрелки часов назад – и Руперт остался бы жив. – Флоренс стиснула ладони Обри. – Я очень хотела бы ответить на твою любовь, Обри. Тогда бы я забыла о твоем брате и счастливо зажила в Педреване. Мэри-Элис выросла бы в доме, который по праву принадлежит ей, а мы с тобой состарились бы вместе, в окружении детей и внуков, в тепле домашнего очага, как когда-то мы с Рупертом мечтали. Но даже если бы я любила тебя, Обри, а я тебя не люблю, я не позволила бы этому сбыться. Никогда. Я ни за что не предала бы Руперта.

– Руперта невозможно предать, Руперт мертв, – процедил Обри.

– Я ни за что не предала бы память о нем, Обри. Руперт позволил бы мне влюбиться, но только не в тебя. В кого угодно, только не в тебя. – Флоренс грустно покачала головой. – Мне очень жаль, Обри, прости.

Напрасно Обри кусал губы, стараясь не выдать своих эмоций, – губы предательски дрожали.

– Значит, уговаривать тебя остаться бесполезно?

– Да.

– Я не вынесу разлуки с тобой. – Обри потер переносицу. – Просто не вынесу.

– Ох, Обри, Обри…

Флоренс обняла его. К ее огромному сожалению, она была не в силах облегчить его страдания. Он хотел того, что она не могла ему дать.

– Ты прекрасный человек, Обри. Я без ума от тебя, честно. Ты взял меня с собой в Остербек, утешил меня в горе. Ты добрый, щедрый, терпеливый. Ты просто чудо. Не знаю, что бы я без тебя делала. Но я не та женщина, которая тебе нужна. Я – жена твоего брата и навсегда ею останусь.

– Он не вернется, Фло, – грустно прошептал Обри. – Отпусти его и живи дальше.

Флоренс ничего не ответила, а склонила голову ему на плечо, закрыла глаза и подумала о Руперте. «Жди меня, и я вернусь…»

Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой –
Просто ты умела ждать
Как никто другой.

Теперь, когда до отъезда Флоренс оставались считаные дни, Обри проводил в ее коттедже все свободное время. Он не возвращался к разговору на пляже, но Флоренс понимала, что своей докучливостью Обри надеется привязать ее к себе, убедить, что без его помощи она не продержится и нескольких месяцев, и вынудить ее позабыть про Австралию.

Сборы не отняли у нее много времени. Она взяла только самое необходимое да несколько вещиц Руперта, которые хранила из сентиментальности: военные жетоны, фотоаппарат «лейка», книги, письма, запонки, свадебные карточки и одну из фотографий, снятых Рупертом тем незабываемым летом тридцать седьмого года, когда они, сидя на воротах, впервые по-настоящему познакомились друг с другом. Оставшиеся вещи она закинула в коробки и перенесла их в подвал Педревана, где им надлежало ждать ее возвращения. Она не сомневалась, что вернется.

Накануне ее отъезда Обри пошел ва-банк.

– Выходи за меня замуж, – предложил он. – Неважно, что ты меня не любишь, как любила Руперта. Просто будь со мной. А я буду заботиться о тебе и Мэри-Элис и любить вас обеих.

Но Флоренс была непреклонна.

Она окинула прощальным взглядом коттедж, где на какое-то время обрела отдохновение и покой, и захлопнула дверь.

Глава двадцать третья

Залив Гулливера, 1993 год

– Шикарная тачка!

Колыхая телесами, Берта низринулась на переднее пассажирское сиденье автомобиля Макса и щелкнула пряжкой ремня безопасности. На старушке было платье в цветочек и кардиган, невыносимо пропахший сигаретами и дешевыми духами. Поставив на колени расшитую блестками сумочку, Берта запустила в нее руку и нашарила пачку «мальборо». Макс загрузил в багажник ее саквояж и напоследок полной грудью вдохнул свежий воздух. Шесть часов пути с курившей как паровоз Бертой представлялись ему сущей пыткой.

Макс сел за руль, и Тоби, лежавший в корзинке за его спиной, приветственно тявкнул.

– А ты ему нравишься. – Берта, обернувшись, улыбнулась песику и выпустила ему в нос струйку дыма. – Ты мой хороший.

Макс специально заехал за Бертой в Лондон, чтобы отвезти ее в Корнуолл. Воспользовавшись оказией, он переночевал у сестры, а накануне вечером встретился в пабе со старыми друзьями и всласть повеселился. И следующим утром без сожалений покинул столицу.