Помни мой голос

Он ускорил шаг. Подумал об Элизабет, ее язвительных насмешках и вскипел от негодования. Какие же они с ней разные! Конечно, три года назад, когда они познакомились на вечеринке, эти различия ничего не значили: они с Элизабет слишком любили друг друга. Но сейчас его разум вновь и вновь сверлила пугающая, уже давно омрачавшая его существование мысль: а что, если Элизабет – не его вторая половинка?

По мосту Альберта Макс припустил чуть ли не бегом. Добрался до середины, перегнулся через перила и уставился в воду. Злой ветер вздымал мелкую рябь, и горевшие медью блики, отражавшие свет фонарей, расплывались по поверхности, словно жидкий металл в домне. «Красота», – мечтательно вздохнул Макс, и сердце его заныло от тоски – гнетущей, невыразимой тоски. Не понимая, что с ним творится, Макс глотнул воздуха, и его объяла тревога. Он любил Элизабет, но ее нетерпимость, скудоумие и непрошибаемый материализм выводили его из себя. Им никогда не понять друг друга. Они живут словно в параллельных Вселенных, и между ними – глубочайшая пропасть. Никогда еще Макс не чувствовал себя таким одиноким. Через три месяца он соединится узами брака с другим человеком. И в горе, и в радости. На всю оставшуюся жизнь. Пока смерть не разлучит их. Макс застонал, погружаясь в пучину отчаяния.

Если он разорвет помолвку, то причинит Элизабет невыносимую боль. Он выругался, запустил пятерню в волосы и зажмурился. Нельзя обижать Элизабет. Все что угодно, только не это. Хотя родители наверняка поддержат его. Они так и не приняли Элизабет. Ее повадки закоренелой горожанки пришлись им, сельским жителям, не по сердцу. А вот Майкл и Антуанетта будут рвать и метать. Они не простят ему унижения дочери, проклянут его, обвинят в черной неблагодарности. Кто как не они обеспечили его хорошей работой и безоблачным будущим? И неважно, что ни о чем подобном он их не просил.

Нет, помолвку разрывать нельзя. Ну не разделяет Элизабет его убеждений, и что из того? Разве так важно, что она не верит в жизнь после смерти, реинкарнацию, мир духов и саморазвитие? Разве так важно, что она ограниченная и недалекая? Разве так важно, что у нее совсем иные жизненные ценности? Макса затошнило. Он зря пытался себя обмануть. Все это было важно. Необычайно важно, гораздо важнее всего остального. И, глядя в темные воды Темзы, он понял, чего так страстно жаждала его душа, чего ей так отчаянно не хватало: общения с родственной душой, встречи с глубоким и понимающим человеком. С единомышленником, с которым можно отправиться в путь по дороге самопознания. И пройти этот путь до конца.

Макс схватился за голову. Господи, что ему делать, что?

Глава седьмая

Утром Макса охватило привычное возбуждение. И жар тела спавшей рядом Элизабет только усиливал это возбуждение. От ночного смятения, погнавшего его на прогулку, не осталось и следа. В мягком утреннем свете ему хотелось лишь одного – немедленно овладеть Элизабет и утолить сиюминутную страсть.

Он обнял ее. Элизабет шевельнулась. Он прильнул к ней сзади и осторожно скользнул рукой под ночную рубашку. Погладил бархатистую кожу, упругие холмики грудей, округлые бедра. Элизабет довольно заурчала. С чего он взял, что следует разорвать помолвку? Его ладонь нырнула в щель между ее ног – такую горячую и притягательную. Элизабет утробно застонала и широко развела колени.

Остаток утра они провели на кухне: не спеша, с аппетитом позавтракали и пролистали газеты. Теплота недавней близости укутала их, словно кокон, надежно оградив от ночных кошмаров и душевных мук. Элизабет улыбнулась, Макс улыбнулся в ответ и внезапно осознал, что его метания и сомнения – не более чем свадебная лихорадка. А на самом деле все хорошо и Элизабет – именно та женщина, которая ему нужна. Это же ясно как день. Да если бы она во всем с ним соглашалась, он взвыл бы от скуки! Элизабет – крепкий орешек, и в этом ее неотразимость.

В компании друзей они пообедали в местном пабе. Макс заказал стейк с жареным картофелем. Элизабет стянула с его тарелки картофельный ломтик, обмакнула в соус, запихнула в рот и хитро улыбнулась. У Макса потеплело в груди, и на душе стало легче. В конечном счете его ведут под венец, а не на плаху. Нечего сгущать краски.

Всю следующую неделю Макс ходил на работу. Топтал парковые дорожки, шел по мосту, нырял в подземку на Слоун-сквер и мчался в Сити. Путь неблизкий, и прогулка в парке только удлиняла его, но без этой прогулки Макс чувствовал себя разбитым. Обнаженные, дрожавшие на ветру деревья поднимали ему настроение. А при виде подснежников, лужицами белевших на прогалинах, или зеленых ростков нарциссов, пробивавшихся из-под земли, его переполняла чистая радость. Солнце по утрам сияло все ярче, и щебетавшие птицы голосисто приманивали весну. Если бы не эти утренние прогулки, Макс вообще не видел бы дневного света: домой он возвращался в полнейших сумерках.