Помни мой голос

Он послушался. За крепкой деревянной дверью скрывалась убегавшая в подземелье лестница. Дафна попросила спуститься по ней так, как он спускался бы в реальном мире: ощупывая подошвой каждую ступеньку. Он повиновался. Женщина, уводя его все глубже и глубже в потаенные недра разума, считала вслух от двадцати до единицы. Лестница уперлась в еще одну дверь. Макс с силой толкнул ее.

Дафна задавала вопросы, он отвечал. Жаловался на одуряющую скуку и безысходность военной жизни в Англии, на то, что высадку воздушного десанта постоянно откладывают, тем самым вгоняя их батальон в тоску и уныние. Пока другие воинские части сражались на фронте, они били баклуши и всей душой рвались в бой, но погода была нелетная, объяснял Макс. Из-за мглы и тумана они прохлаждались около четырех-пяти часов и от досады лезли на стены. Когда же Макс наконец очутился на борту самолета, его разрозненные чувства мало-помалу пришли в соответствие с наблюдаемыми образами. Теперь он воспринимал окружающую действительность не как отстраненный зритель, пялящийся на экран кинозала, а как живой, непосредственный участник происходящих событий. Он вспоминал. Вспоминал свою прошлую жизнь!

От рева двигателей закладывало уши. От всепоглощающего ужаса и самозабвенного восторга бешено колотилось сердце. Макс и его братья по оружию готовились к прыжку. Сослуживцы, возбужденные предстоящим полетом в неизвестность, в разгар битвы, обменивались ободряющими взглядами, растягивая мгновения сердечной приязни с боевыми товарищами. Обмирая от страха, Макс вместе с тем испытывал гордость и несравненное счастье – он честно исполнял долг перед Отечеством. Он не зря прошел военную подготовку.

Медлить и любоваться землей с птичьего полета было некогда. Он шагнул за борт и бултыхнулся в небесную синь. Раскрывшийся парашют легонько дернул его за плечи. Он огляделся. Сотни десантников рядом с ним болтались на стропах шелковых парашютов, словно мошкара, тучей заволокшая небо. Над их головами проносились штурмовики. Внизу, на земле, дымились сбитые планеры и захлебывались стрекотом пулеметы. Шквальный огонь вражеских батарей косил все вокруг. Парашютистов отстреливали влет, как фазанов. Их высадка не застала противника врасплох.

Макс приземлился на вересковую пустошь, в самое пекло, в огонь и дым, в хаотичную круговерть смерти и бросился под спасительную защиту леса. Зайцем петляя среди деревьев, уклоняясь от свистевших пуль, он мчался, подстегиваемый ослепляющей яростью и неистовой отвагой, положившись на звериный инстинкт. Инстинкт самосохранения. Вскоре он и его однополчанин наткнулись на раненого, бившегося в агонии на земле. Макс встал на колени, чтобы оказать ему первую помощь. Их глаза встретились, и Макс, даже посреди разверзнувшегося ада, нашел силы улыбнуться и передать боевому товарищу частицу своей храбрости.

Оставить раненого в руках неприятеля им не позволила воинская честь, и после короткого обсуждения они, подхватив обездвиженного товарища, понесли его через вересковую пустошь к санитарам. Внезапно образы померкли, и на глаза Макса упала черная пелена.

– Где вы, Макс? – донесся до него голос Дафны.

– В земле обетованной, – глухо ответил Макс. – В царствии мира и беспредельного спокойствия. В прекрасном, напоенном любовью месте…

Максу нестерпимо захотелось остаться в этой обители пустоты и парить в ней, наслаждаясь невыразимой благодатью, для которой невозможно было найти подходящих слов, но Дафна заставила его приблизиться к двери, подняться по ступеням лестницы и выйти из башни. Шаг за шагом сбрасывал он путы гипнотического транса, избавляясь от воспоминаний, пока не обнаружил себя лежащим на массажном столе. Грохот битвы умолк, Макс вернулся в реальность и несколько раз глубоко вздохнул. Итак, он выяснил, что жил около полувека назад, участвовал во Второй мировой войне и, вероятно, сражался за Арнем. Но был ли он при этом Рупертом Дашем, оставалось загадкой. Только тщательные исследования и весомые доказательства могли развеять сомнения, и Макс очень надеялся, что небесные проводники, о которых упоминала Робин, наполнят ветром его паруса и проложат за него верный маршрут.

Явный успех гипноза обрадовал Дафну, и она долго обсуждала его результаты с Максом, все еще не оправившимся от потрясения. Его трясло от пробудившихся воспоминаний: живых, неподдельных, ошеломляющих.

Распрощавшись с Дафной, он поехал в центр города и заскочил в кафе, выпить чашечку кофе и занести в дневник впечатления о регрессивном гипнозе, пока те не выветрились у него из памяти. Находясь в трансе, он видел все тот же преследующий его сон, только в самых мельчайших подробностях. Теперь он знал, как погиб. Если он установит, каким образом погиб Руперт Даш, то поймет, следует ли он правильным курсом или сбился с дороги.

Вернувшись домой, он позвонил Робин. Трубку взял Даниэль.

– Привет, Даниэль, это Макс. Макс Шелбурн.