Помни мой голос

«Капралу Рэдклиффу прострелили колено. Мы с капитаном Дашем наткнулись на него и немедленно оказали ему первую помощь, перевязав рану. Бедняга корчился от боли. Но пережидать рядом с ним у нас возможности не было. Поначалу мы хотели оставить его, но затем передумали. На милосердие немцев рассчитывать не приходилось. Тогда мы с капитаном Дашем понесли его через вересковое поле к самолету американцев. Мы двигались черепашьим шагом и прошли не более пятидесяти метров, когда попали под перекрестный огонь. Капитан Даш пробежал метров двадцать и упал. Рэдклифф рухнул на месте. Меня скосило метра через три. Когда я очнулся и понял, что жив, я похромал к капитану Дашу, но он был мертв. Рэдклифф дышал, но еле-еле. Я заковылял к нашим за подмогой».

Макса прошиб холодный пот. Слово за словом он перечитал показания Хартвика, которые один в один напоминали сон и образы, пробужденные в его памяти регрессивным гипнозом. Уму непостижимо! Раскрыв от изумления рот, Макс таращился на страницу с неопровержимыми доказательствами своей предыдущей жизни, пока у него не заслезились глаза. Его била дрожь: найти подтверждение прошлому воплощению в теле Руперта Даша – несомненно, волнующее событие, однако прочитать о собственной смерти – удовольствие малоприятное. Веря и не веря, Макс еще долго сидел в одиночестве в тишине библиотеки, собираясь с мыслями.

Когда же с размышлениями было покончено, он выскочил из музея на улицу, забежал в первую попавшуюся телефонную будку и позвонил Робин.

– И что ты почувствовал, узнав о своей гибели? – в лоб спросила она. – Держу пари: тебе поплохело.

Макс с трудом сглотнул застрявший в горле комок, воскрешая в памяти жуткие картины боя. Как хорошо, что он мог поделиться наболевшим с Робин. Робин понимала его.

– Меня до сих пор колотит, – честно признался он. – Голова кругом. Увидеть отпечатанные в словах образы, которые посещали меня во сне и в состоянии регрессивного транса, – это нечто из ряда вон. Я ведь понятия не имел ни о какой битве за Арнем! Знал только, что это была военно-воздушная операция, и всё. Иначе как реинкарнацией мои сны объяснить невозможно.

– Неужели ты опять сомневаешься, Макс? – засмеялась Робин.

– Сердце с готовностью принимает теорию переселения душ, но голова постоянно ищет изъяны в рассуждениях.

– Никогда не слушай голову, правдиво одно лишь сердце.

Сердце Макса затрепетало от любви к Робин. Сердце Макса заныло от боли. Да, его сердце всегда говорило правду, но что с того, если он не может поделиться этой правдой с Робин и признаться ей в своих чувствах?! Он ощущал с Робин незримую связь. А вот связи между ней и Даниэлем не чувствовал вовсе.

– К слову о сердце. Как там Даниэль? – спросил он. Настроение его резко упало.

– Чудесно, спасибо. Я передам ему, что ты звонил.

– Он не рассердится?

– Ничуть.

Макса немного раздражало, что Даниэль не воспринимает его, даже гипотетически, как соперника.

– Хорошо. Огромный ему привет. Думаю нагрянуть к вам этим летом.

– Давай. Мы будем рады, – с искренним воодушевлением откликнулась жизнерадостная Робин. От ее выбора местоимения «мы» волосы на загривке у Макса встали дыбом. – Мама с папой тоже не прочь тебя повидать.

– Как твоя книжка? Есть новости? – спросил Макс, не желая заканчивать разговор.

– Вот-вот заключу договор с издателем!

– Вот это да! С каким?

– Не знаю пока. Я нашла литературного агента, и он выставил мой роман на издательский аукцион. Кто предложит большую цену, тот его и получит. Я безумно счастлива. Вскоре стану настоящим автором и буду похваляться этим везде, где смогу.

– Супер! Отпразднуем при первой же возможности! Приглашаю тебя на ужин!

– По рукам!

Макс сознательно сказал «тебя», а не «вас с Даниэлем». На их с Робин празднике жизни Даниэль – третий лишний.

* * *

Изначально Макс не собирался посвящать родителей в историю с Рупертом Дашем. Язвительная Элизабет отбила у него всякую охоту делиться мистическими тайнами с теми, кто не питал явного пристрастия к эзотерике, как Ольга, Робин или Дафна. Однако что-то побудило его открыться – возможно, тот же ветер, что раздувал паруса его корабля и не давал сбиться с намеченного пути. Макс заскочил к родителям по дороге в Уилтшир. Недавние испытания пламенели в его груди и требовали выхода, так что лучшее время, чтобы облегчить душу, сложно было и представить.

Вся семья собралась на кухне и потягивала вино перед ужином. Мать стряпала у плиты, отец сидел за столом и пил мерло из внушительного бокала. Макс не знал, как приступить к разговору, но отец невольно помог ему, спросив, удачно ли прошла поездка в Имперский военный музей. Макс вобрал в себя воздух и признался родителям во всем, начиная с преследовавшего его ночного кошмара и заканчивая смертью Руперта Даша.