Помни обо мне

Замок не спал, растревоженный сперва хозяйскими воплями, а после — внезапным отъездом щедрого, а оттого особенно дорогого гостя. Дарьена всегда раздражало умение Ленарда поднимать столько шума вокруг своей особы, но сейчас эта суета оказалась на руку. Да и предложенный кузеном план оказался хорош. Хотя Дарьен предпочел бы просто вызвать барона на поединок. Но, нельзя, демоны сожри эту сволочь. Сейчас нельзя. И от мысли, что тот, пусть недолго, но останется безнаказанным, во рту было мерзко, словно кто-то затолкал туда тухлую рыбью голову. В десятый раз перебирая в уме законы, эдикты и подзаконные акты — должна же быть лазейка, которая позволила бы разобраться с бароном немедленно, — Дарьен, сам того не замечая, повернул от лестницы налево. И лишь когда в дверном проеме показалась хмурое, как метель, лицо Кодра, понял, куда его занесло.

— Случилось что? — Кодр посторонился, пропуская Дарьена.

И тот, не колеблясь, шагнул в комнату, освещенную одинокой свечой.

— Нет. Мы уезжаем на рассвете вместе с маркизом Ривеллен. Ук останется, проследит за ремонтом кареты и вернется в аббатство. Вернется, — сказал Дарьен в ответ на скептический прищур Кодра, — барона убедили больше не испытывать великодушие сестры Марии-Луизы.

Во всяком случае Ленард, чья комната действительно находилась неподалеку от хозяйских покоев, был весьма в этом уверен. И бумагу, которая снимала с Аланы все возможные обвинения, достал. Когда нужно, кузен умел держать слово.

— Хорошо бы проследить, как готовят лошадей, да и к людям маркиза присмотреться.

Кодр хмыкнул, почесал узловатым пальцем кончик носа и спросил многозначительно:

— А дамы?

— Я останусь здесь, — правильность этого решение перебила мерзкий вкус вины, — до отъезда.

— Все сделаю, ваша милость, не беспокойтесь, — кивнул Кодр и вдруг, подавшись вперед, шепнул: — И отправьте вы ее спать…

Алана сидела, завернувшись в покрывало, расшитое огромными багряно-золотыми розами. Взгляд ее проскальзывал между кованых ветвей каминного экрана и терялся где-то в густой темноте, пахнущей лежалой золой и пылью. В руке, что покоилась на подлокотнике кресла, поблескивала сталь.

Ни Эльги, ни крестной видно не было, но сомкнутый полог кровати подсказывал: спят.

— А вы почему не спите? — спросил Дарьен, останавливаясь в двух шагах от кресла. И тонкой шеи, прикрытой тяжелым шелком и мягкими завитками растрепанных волос.

Алана вздрогнула, чуть повернула голову.

— Не хочу пить сонные капли, — сказала она тихо.

Дарьен поспешно обошел кресло и стоящий рядом столик на тонкой изогнутой ножке. Ковер, на который пришлось сесть, чтобы лучше видеть ее лицо, был тонким, пыльным.

— А без них? — спросил он мягко.

— А без них…

Алана с шумом втянула воздух. Поморщилась. А в глазах ее мелькнуло что-то темное, неясное, наверняка важное, но, увы, света от свечи было слишком мало, и Дарьен пожалел, что камин за его спиной мертв.

— Сны, — прошептала она, сжимая простые кожаные ножны. И вдруг, решительно тряхнув головой, отложила клинок. На столик. К посеребренному подсвечнику и нетронутому бокалу с вином. — Значит, мы все-таки уезжаем?

В ее словах не было и тени осуждения, и все же Дарьен почувствовал себя паршивее некуда.

— Я не могу вызвать барона, — горло было сухим, как прожаренный солнцем песок, — для дуэли он ранен, а на испытание поединком имеет право выставить другого бойца. Но эта сволочь приедет в столицу. И тогда Эльга уже не будет послушницей…

— А нападение на особу королевской крови приравнивается к государственной измене, — закончила за него Алана. — И тот, чья вина будет доказана, — продолжила она, прикрыв веки, — подлежит лишению всех земель, титулов, достоинств. И жизни.

Несколько мгновений лицо ее оставалось неподвижным, а потом пальцы, сминавшие лепестки золотой розы, разжались.

— Это хороший план. Если барон приедет.

Ее голос звучал спокойно, но очень уж тихо.

И Дарьен почти спросил почему, но вовремя вспомнил, мысленно обругал себя первейшим из болванов и придвинулся ближе.

— Приедет, — уверенно кивнул он. — Барон не первый месяц добивается приглашения ко двору. А Ленард пообещал ему обещал личную аудиенцию.

— Ваш кузен…

Пауза. И взгляд прямой и быстрый, как удар осадным тараном.

— Ваш кузен называл его другом.

— У Ленарда, — Дарьен криво улыбнулся, разгадав невысказанный вопрос в ее глазах, — нет друзей.

А кузен был зол. По настоящему зол, несмотря на все попытки держать светскую личину, которую он обычно показывал миру. Не оправдывался, но судя по тону, непривычно простым словам и яростному стуку трости о ни в чем не повинный камень, спускаясь в подвал Ленард не ожидал найти Алану в таком состоянии.

— Он услышал крики барона, когда того заносили в покои, — не то, чтобы Дарьену хотелось возвысить кузена в ее глазах, но им предстояло путешествие в одной карете. — Барон не сказал ему о причинах нападения, как и о приказе задержать вас силой. Ленард…