Помни обо мне

А Дарьен, очевидно, приняв мою заминку за вызванное болью затруднение, вновь поднялся в карету, бережно усадил меня рядом с принцессой, скользнул по нам быстрым взглядом, в котором гнев горел ярче маяков Сан-Мишель, и, не проронив больше ни слова, исчез.

Только дверца кареты стукнула, отрезая нас от внутреннего двора замка Мален. Я отпустила ремень дорожно сумки и медленно, чтобы не тревожить стянутые тугой повязкой ребра, откинулась на удобную спинку. Хвала Интруне, боль, усмиренная настойкой и молитвами сестры Марии-Луизы, выпускала свои когти лениво и нехотя, точно сонный кот. Ночное бдение, пост и два дня в монастырском госпитале были не зря — святая сочла меня достойной своего дара, а значит на ноги я встану достаточно быстро. Если не наделаю глупостей.

— Нет! — хриплый вскрик принцессы, отвлек от списка искушений, которым в моем положении поддаваться совершенно не стоило.

Я перехватила шарившую в темноте холодную, как могильный камень, руку принцессы и спокойно, насколько хватало сил и голоса, сказала:

— Тише, сестра Ло… Ваше высочество. Все хорошо, вы в безопасности в экипаже вашего кузена, маркиза Ривеллен, и вот-вот уедете в столицу. Ваш брат ушел за сестрой Марией-Луизой. Совсем скоро они присоединятся к вам и вы поедете…

Я успокаивала ее рассказом о будущей дороге, аккуратно гладила дрожащие пальцы и думала, что Дарьен три сотни раз прав, решив убрать ее из этого проклятого места. Чем меньше она будет помнить о нем, тем лучше.

— А ты? — голос принцессы, слабый, почти детский, помог отогнать тяжелый запах просыпающегося кошмара. — Ты поедешь со мной?

И на бледном, словно серп молодой луны, лице Эльги, в озерах широко распахнутых глаз и в самом тоне этой просьбе не было ни издевки, ни привычного высокомерия — только слезы и страх маленькой девочки, которая поняла, что чудовища существуют не только в сказках, а благородные рыцари не всегда успевают прийти на помощь.

Если вообще приходят.

— Да, — я кивнула, пожимая уже теплую ладонь, — я поеду с вами, Ваше Высочество.

Я отвезу тебя домой, девочка. Туда, где, ты сменишь пропитанную слезами и страхом одежду, на то самое белое, а может, голубое с золотом платье. В круг родных и тех, кто дорожит тобой, и каждым словом, каждым жестом будет напоминать, сколь ты драгоценна. Эта ночь, сейчас невыносимо, болезненно яркая, поблекнет и однажды ты вновь почувствуешь себя сильной. Возможно, достаточно сильной, чтобы встретиться лицом к лицу со своим обидчиком. И отомстить. А если нет, всегда есть те, кто отомстят за тебя. Потому что любят.

Помнят.

Я достала из сумки кинжал с озера Вивиан и вложила его в ладонь Эльги.

— Возьмите, — в моих словах звучало эхо слов наставницы, — после я покажу, что с этим делать.

Она поднесла ножны к лицу, потянула за рукоять и завороженно смотрела, как медленно режет густую темноту полоска отменной кастальской стали. Улыбка, исказившая красивые губа, была болезненной, точно открытая рана.

— Я, — Эльга сглотнула, — смогу… Смогу его… Убить?

В ее голосе и взгляде читался страх человека, которому еще не приходилось отнимать жизнь.

— Он уже мертв, Ваше Высочество, — моя улыбка, тон и небрежное пожатие плеч, словно просили ее не думать, не беспокоиться о делах столь несущественных, — просто пока не знает об этом. А это, — я аккуратно взяла Эльгу за руки, помогая спрятать клинок в ножны, — это поможет вам избавиться от воспоминаний.

Она прижала кинжал к груди, зевнула и откинулась на мягкую спинку. Бледные веки опустились, и я решила было, что принцесса спит, когда до меня донесся сбивчивый шепот:

— Хорошо. Только не уходи. И не говори… Ее Величеству. Тебя… Отошлют. Не хочу…

— Я не скажу.

Но ответом мне было лишь размеренное дыхание.