Помнишь ли ты?.. Жизнь Имре Кальмана

Поначалу Имре не слишком много времени проводил в своей крохотной каморке, приходя туда лишь ночевать. Днем он репетиторствовал, а по вечерам помогал отцу надписывать адреса на конвертах и сдавал письма на почту. Работа эта выполнялась для одного крупного магазина: за две тысячи надписанных конвертов платили по две кроны. Вся семья сплотилась перед лицом обрушившегося на нее несчастья.

По дороге в школу Имре проходил мимо рынка. Денег у него не было, а фрукты высились соблазнительными горками, и как-то раз он, проходя, взял с прилавка персик. Торговка заметила это, бросилась вдогонку, выхватила у него из рук персик и размазала спелый плод по лицу мальчика.

— Мерзавец, ворюга, веревка по тебе плачет! — орала она.

Четырнадцатилетний «мерзавец» стоял как вкопанный, обратив к торговке перепачканное липкой мякотью лицо. Женщина несказанно удивилась, видя, что мальчишка не делает попыток защититься или убежать. Она бросила на землю раздавленный персик и, сердито ворча, ушла за прилавок. Имре Кальман до смертного часа помнил эту сцену. В событиях той поры и коренятся истоки его непроходящей грусти и сдержанного отношения к людям и жизненным явлениям. Он и сам считал, что те годы внутренней подавленности, печали и слез — в первую очередь слез материнских явились причиной того, что он не способен легко и от души смеяться.

Именно в этот период у него зародилось желание стать музыкантом. Передать звуками свои горе и радость — эта внезапно вспыхнувшая страсть не давала ему покоя. Прежде, когда рояль в доме был привычной деталью обихода, Имре мог сколько угодно играть для собственной радости и увеселения. Теперь же о рояле и мечтать не приходилось. А как прожить без этой мечты!

Об одном из мальчиков в школе поговаривали, будто бы тот сочиняет музыку. Имре постарался с ним подружиться. Композитор из его приятеля оказался никудышный, зато хвастун первостепенный. Он часто похвалялся перед Имре своим близким знакомством с зарубежными дирижерами и солистами.

— Не желаешь ли пойти в концерт? Будет исполняться симфония Берлиоза «Гарольд в Италии». Я достану тебе контрамарку.

Конечно, никакой контрамарки Имре он не дал, ему самому с трудом удалось заполучить входной билет на стоячее место. Имре остался ни с чем, но ему не привыкать было к разочарованиям. Надежды услышать симфонию он все же не терял. Потоптавшись у входа, он незаметно прошмыгнул в фойе и приник ухом к замочной скважине: музыка из зала доносилась так явственно и четко, будто слушатель находился в зале. Мощные, чистые звуки оркестра заставили Имре позабыть обо всех неприятностях. Одно-единственное желание владело им: проникнуть в этот волшебный мир звуков.

Теперь ему захотелось узнать все о музыке и музыкантах. А поскольку он обладал трезвым мышлением, то вскоре нашел дешевый и доступный выход: коричневые брошюрки издательства «Реклам», которые можно было приобрести у букинистов буквально за гроши. Начал он с биографии Роберта Шумана.

Иногда Имре удавалось и поупражняться в игре. Одна из теток разрешила ему пользоваться своим роялем, и Имре ухватился за эту возможность. Он бредил музыкой, и однокашники прозвали его Фугой. Имре гордился своим прозвищем.

Вскоре для семьи Кальман настали лучшие времена. С осени 1897 года в доме перестали появляться «писатели». Отец более-менее оправился от потрясения. Зарабатывал он не так уж много, но на прожитье семье хватало и даже удавалось держать прислугу. Однако о том, чтобы перебраться с окраины города поближе к центру, и помышлять не приходилось. И вот в один прекрасный день отец отозвал Имре в сторонку.

— Скажи, сынок, нет ли у тебя желания переночевать в шикарной гостинице?

Господин Кальман в ту пору служил представителем различных фирм, и один из клиентов пригласил его на длительные деловые переговоры. Отец с сыном на извозчике подкатили к гостинице «Хунгария».

— Значит, так, сынок, — сказал господин Кальман, — сейчас пять часов. Мы с тобой спустимся в кафе, а потом принимайся за уроки. Завтра у нас будет обычный трудовой день, отсюда нам придется уйти пораньше. Вот тебе две кроны, купи себе конфет.

Имре поблагодарил отца, какое-то время побыл с ним в кафе, а затем поднялся в гостиничный номер. На стене он обнаружил три кнопки звонка. Над верхней был изображен официант в изящном фраке. Имре не долго думая нажал кнопку, через несколько минут явился официант во фраке и предупредительно осведомился, чем он может услужить молодому господину.

«Молодой господин», естественно, не знал, на какие услуги может рассчитывать.

— Я по желанию клиентов подаю в номера еду и питье.

— Ну, если так, подайте и мне выпить и перекусить…

Через полчаса официант вкатил столик, ломящийся от яств и бутылок. Встав позади Имре, он обслужил его по всем правилам: подал французскую закуску, суп, жаркое с гарниром и салатом, а под конец десерт. Была откупорена бутылка токайского, и Имре пил, сколько влезет. Ему вдруг сделалось легко-легко, словно с грешной земли он воспарил в небеса.

— Благодарю, — сыто сказал он. Официант удалился следом за своим столиком.