Помнишь ли ты?.. Жизнь Имре Кальмана

Имре ощущал не только легкость в теле, но и некую дерзость в душе. Он нажал вторую кнопку, против которой была изображена молодая, стройная девушка в коротенькой юбочке и белом переднике с метелкой из перьев в руках. И вскоре появилась очаровательная молоденькая горничная с тем же вопросом: чем она может услужить молодому господину.

— А что вы умеете делать? — поинтересовался Имре, у которого слегка плыло перед глазами.

— Могу постелить постель, — сказала девушка и тотчас же подтвердила свои слова. — Где ваша ночная сорочка или пижама?

— Понятия не имею, — ответствовал юный господин и плюхнулся на край постели. — Я так странно чувствую себя, со мной творится что-то непонятное. Неужели это от вина?.. Идите сюда, барышня, посидите со мной немножко. Отец придет поздно…

Девушка села рядом.

— Да вы опьянели, — сочувственно констатировала она. Сколько же вам годков-то будет?

Сама девушка была не намного старше. Ее забавляла ситуация, юный постоялец показался симпатичным, так что она побыла с ним какое-то время. Когда она ушла, Имре, сидя на постели, силился понять, отчего это вдруг мир сделался так прекрасен. На всякий случай он нажал третью кнопочку, под которой был изображен человек с ботинками в руках. Войдя в номер, коридорный поинтересовался, чем может служить. Молодой барин, плавая как в тумане, спросил, что тот умеет делать, после чего лакей терпеливо объяснил, что почистит ему костюм и ботинки. Проделав означенную процедуру, он удалился, пожелав гостю доброй ночи.

Имре уснул. Сквозь сон он слышал, как отец за полночь вернулся с переговоров, шепотом спросил, спит ли он, но сын даже не пошевельнулся.

— Ну как, — поинтересовался отец на следующее утро, приятно ты провел вечер?

Имре утвердительно кивнул. Поднявшись в шесть часов, он наскоро умылся, оделся.

— Тебе можно бы и еще чуть поспать.

— Папа, — начал Имре, — вечер я провел очень приятно… Но ты мне вот что скажи: если заказать наверх еду и питье, то за это не надо отдельно платить?

— Конечно, надо. Ведь в стоимость номера это не входит.

— Кто же теперь должен платить?!

— Ах, вот оно что! — Господин Кальман быстро смекнул, в чем дело. — Пусть у тебя об этом голова не болит, за все мой клиент расплатится. Надеюсь, ты тут не слишком разгулялся?

Имре молчком собрал свои вещи и отправился прямо в школу.

На следующий день, наведавшись к родителям, он застал там своего деда. Старик души не чаял во внуке, и Имре платил ему такой же любовью.

— Дедушка, послушай… — Имре шепотом рассказал ему про свои приключения накануне вечером. — Наверное, я поступил дурно?

Старый Кальман — в ту пору ему было уже за восемьдесят — так и покатился со смеху. Качая головой, он обнял внука.

— Имрушка, — заговорщицки подмигнув мальчику, сказал он, — отчего же ты не прихватил домой те три кнопки?

Имре был сражен, прочтя рассказ Шумана о том, как ему пришлось распроститься с игрой на фортепиано из-за повреждения пальца. А вдруг и с ним, Кальманом, произойдет то же самое?.. Эта мысль тяготила и преследовала его как кошмар.

Имре исполнилось пятнадцать лет, когда весною 1898 года он впервые выступил перед публикой с Фантазией Моцарта ре-минор. В концертном зале присутствовали и корреспонденты, дабы в своих критических отчетах подвергнуть оценке способности юного музыканта. Имре выглядел столь маленьким и щуплым (ростом он никогда не мог похвастаться, а в ту пору на нем к тому же явно сказывались результаты всяческих житейских невзгод и недоедания), что газеты восторженно отметили дарование «двенадцатилетнего вундеркинда».

Корнель Абраньи, патриарх венгерской пианистики и один из любимых учеников Листа, после концерта подозвал к себе Имре. Музыкальная одаренность и вдохновенная игра юного пианиста до такой степени растрогали старика, что он прослезился, прижав Кальмана к груди. Школьные товарищи преподнесли Имре луковый венок: в этом шутливом даре был и намек на признание его таланта.

Имре принял венок как дань поклонения. Вручил его родителям, прося употребить по хозяйству. «Лавровый венок за мной», — иронически улыбаясь, промолвил он.

Вскоре родители Кальмана перебрались на другую, более просторную квартиру, где нашлось место и для Имре. Те деньги, что он зарабатывал репетиторством, теперь не было нужды отдавать в семью, и юноша за короткое время сколотил кругленькую сумму — 500 крон. Мечта его осуществилась: можно было купить рояль. Когда инструмент привезли домой, сестры, высунувшись из окна, восторженно приветствовали Имре, а мать встретила сына на пороге и нежно обняла.