Помнишь ли ты?.. Жизнь Имре Кальмана

Имре усиленно занимался в двух школах — в гимназии и в музыкальной школе, — но, едва улучив свободный часок, тотчас же садился к роялю разучивать сочинения Шумана и Шопена. Музыка завораживала, пьянила его. Во время летних каникул его чуть ли не силком приходилось оттаскивать от рояля и усаживать за обеденный стол. К концу каникул руки у Имре разболелись до такой степени, что каждый удар по клавишам доставлял ему невероятные мучения. Поначалу он, удваивая усилия, пытался преодолеть мышечную боль, но, когда это не помогло, испугался всерьез. Вновь извлек биографию Шумана и перечитал все, что было известно о болезни композитора.

Врачи прописали Имре ванны, массаж, мази и всевозможные пилюли. Все свои заработки он отдавал теперь не учителю музыки, а лекарям. В течение года пытался он противостоять злому року, но затем волей-неволей вынужден был смириться. «Я так и не научился толком играть», — говаривал он впоследствии, хотя искусством фортепианной игры владел мастерски. Музыкальных занятий Имре не оставил, просто из класса фортепиано перешел на отделение композиции. В последние годы учения ему приходилось трудиться с двойной нагрузкой, отдавая преимущество гимназии: родителям хотелось, чтобы сын непременно получил аттестат зрелости. Имре выполнил это родительское желание, блестяще сдав все экзамены.

Однако лишь теперь началась для него поистине двойная жизнь. Подчинившись родительской воле, он поступил на юридический факультет Будапештского университета, проучился там восемь семестров, сдал все необходимые экзамены и не дотянул лишь до степени бакалавра. Но и это было большим достижением, если учесть, что параллельно он с полной нагрузкой учился в Академии музыки. Занятия музыкой требовали столько времени и сил, что о написании диссертации и думать не приходилось.

Семья поощряла его занятия юриспруденцией, давая деньги на карманные расходы. Суммы были не бог весть какие, но Имре этого хватало. А для того, чтобы учиться музыке, он должен был сам изыскивать материальные возможности. Играть на рояле он не мог — подвели руки, зато писать мог да и умел: еще в гимназическую пору он опубликовал музыковедческую статью.

Имре присмотрел себе подходящий источник: «Пешти Напло» — ежедневная газета, выпускаемая большим тиражом. Идея напрашивалась сама, поскольку редакция газеты находилась как раз напротив кафе, завсегдатаем которого был Кальман. Решив не откладывать дело в долгий ящик, Имре счел за благо обратиться к наиболее компетентному лицу — к главному редактору.

Редактор ведущей газеты повидал на своем веку всяких корреспондентов, однако он менее всего мог заподозрить будущего автора в щуплом девятнадцатилетнем юноше, которому на вид нельзя было дать и семнадцати. Вероятно, посчитав его совсем мальчишкой, редактор по-отечески снисходительно осведомился:

— Что у тебя, сынок?

— Видите ли… я написал статью, и ее даже опубликовали. Сейчас я, правда, еще учусь, однако хотел бы сотрудничать в вашей газете.

— Ишь, чего захотел! Ну, и где же ты учишься?

— Изучаю юриспруденцию и музыку.

— Этого хватило бы и на двоих таких сопляков, как ты. Ступай-ка ты, брат, домой и зубри параграфы законов.

— Нет! — упрямо стоял на своем Кальман. — Я желаю стать журналистом. Я хочу писать, и вы не имеете права так обращаться со мною.

— Ну и новости! Он мне указывать вздумал! — Главный редактор резко поднялся с места. — И о чем же ты хочешь писать?

— Критические статьи. Я ведь объяснил вам, что учусь в Академии музыки.

— Будь по-твоему! — изрек редактор несколько ироническим тоном, однако взгляд его был исполнен доброжелательности. — Можешь приступать к работе хоть сейчас. Беру тебя практикантом. Получишь кое-какие карманные деньги, ну и все служебные расходы мы, конечно, возместим. Договорились? — Взяв Имре под руку, он увлек его за собой. — О статьях пока что думать забудь, сперва тебе надо осмотреться. Походишь в театры, концерты, на выставки и попробуешь писать репортажи. Если у тебя дело пойдет, то корреспонденции твои напечатаем. А сейчас идем, я тебя представлю будущим коллегам по отделу.

Господин Кальман-старший был не в восторге от такого поворота событий. Да и преподаватели Академии музыки косо смотрели на студента, который пописывает в газету. Так что Имре Кальман после короткого, но счастливого периода журналистской практики был вынужден расстаться с газетой, а вскоре и учению его пришел конец. Прежде всего он сдал экзамены по юриспруденции, однако время от времени продолжал наведываться в редакцию, а иногда по вечерам играл там в карты со старшими коллегами. С завершением учебы кончилась для Имре жизнь на два лагеря, и последующая его карьера развивалась с переменным успехом.