Помнишь ли ты?.. Жизнь Имре Кальмана

Прекрасно помню первый ужин, те творения, что вышли из-под рук этой королевы. В качестве вступления был подан молодой судак особой балатонской породы — рыба, не имеющая специфического рыбного запаха, — под каким-то необыкновенным крем-соусом, сверху судак был украшен свежей икрой. Основным блюдом был жареный гусь, покрытый хрустящей корочкой и при этом очень мягкий. Его можно было сравнить разве что с шедевром поэзии! Блюдо дополняли восхитительные тушеные овощи и миниатюрные картофельные крокеты. На десерт мы получили целый букет сладостей: облитое шоколадом «седло косули», шоколадный торт со взбитыми сливками и жареным миндалем, вафли, прослоенные таким нежным кремом, что они буквально таяли во рту…

— Верушка, — торжественно объявил мне муж, после того как гости разошлись, — с помощью этой женщины ты завоюешь репутацию лучшей в мире хозяйки дома.

Итак, первое испытание Мария Первич выдержала. Но на следующий день я задала ей новый урок:

— Все, что вы приготовили вчера, было превосходно. А сегодня мы будем есть просто отварную говядину.

Ну что ж, Мария Первич самолично отправилась в мясную лавку — солидное заведение с огромным собственным холодильником. Дотошно разглядев весь товар, она указала на половину туши:

— Вот этот кусок мне годится! — И она недвусмысленно дала понять, что требует разделать оковалок.

Ради двух килограммов мяса пришлось разрубить половину туши, но зато этот двухкилограммовый кусок в точности соответствовал ее замыслу. Отварная говядина была приправлена грибной подливкой… Муж за один присест проглотил пять ломтиков.

— Если и дальше так пойдет, — блаженно простонал он, я умру от ожирения сердца.

Сказочные пиршества продолжались изо дня в день.

— Мыслимое ли дело так распускаться, — сказала я себе однажды. — Да и Имре потерял за столом всякую меру. Эта женщина стряпает чересчур вкусно.

Кухарке же я изложила свои соображения следующим образом:

— Мария, готовите вы божественно. Однако, если верить весам, я прибавила килограмм, а муж — целых шесть. Это для нас многовато, мы себе такого позволить не можем.

Первич, ни слова не говоря, подхватила свою соломенную кошелку, где хранились ее кухонный халат, косынка и прочие атрибуты власти.

— Мадам, — произнесла она, явно глубоко оскорбленная, я думаю, мне лучше будет уехать. И по Будапешту я стосковалась, и со слугами не знаешь, как объясняться: им говоришь, а они не понимают.

— Душечка Первич, — попыталась я умаслить ее. — Вы меня не так поняли! Разве вам у нас плохо? Живете как у Христа за пазухой, жалованье вам мы положили высокое…

— Ах, да не в этом дело! — упорствовала она. — Уеду, и все тут.

Нанести мужу такой предательский удар я не могла.

— Я буду приплачивать вам двести шиллингов ежемесячно, — посулила я. («Из своих карманных денег», — решила я про себя.) — Да и по другим статьям набежит… Если вы у нас хоть год пробудете, вы же разбогатеете. Сами видите, мой муж наверху блаженства. Просто ему нельзя есть целые порции, а надо довольствоваться половинными.

Я призвала на помощь весь свой запас венгерских слов. Это возымело действие.

— Ну, ладно, — смилостивилась она наконец и поставила на пол свою дорожную корзину. — Так уж и быть, остаюсь.

А Имре ворчал, поскольку счета наши за последующие недели резко возросли.

— У нас на хозяйство уходит в десять раз больше прежнего, хотя дай бог если мы два раза в неделю принимаем гостей. Ты хоть заглядывала в книгу расходов?

Я попыталась разобраться в записях расходов, что явно пошло на пользу моим языковым познаниям: я усвоила массу новых венгерских слов. Однако Первич намертво держалась за свои принципы. Она наскоро выучила одну немецкую фразу, а впоследствии воспроизводила ее и на английском, и на французском всякий раз, когда кто-то из наших гостей изъявлял желание узнать, каков рецепт этого изумительного супа или умопомрачительного жаркого из мяса.

— Берем десяток яиц, килограмм сливочного масла, один литр сливок…

Ей не было нужды продолжать фразу, так что на этом запас ее иностранных слов и ограничился. Любопытство гостя угасало уже при упоминании сливок.

— А-а, — следовал досадливый взмах руки, — хорошо тому, кто может позволить себе так роскошествовать.

Новая повариха оказалась поистине бесценным приобретением для дома, выяснилось, что она отнюдь не исчерпала своих возможностей. Нам, к примеру, теперь не требовалось покупать хлеб или булочки: их выпекала Мария Первич, и лучшей выпечки мы в жизни своей не едали. Не было такого кушанья или напитка, приготовить которые ей оказалось бы не под силу. Когда я ждала первого ребенка, она, невзирая на холодную пору года, ухитрялась раздобыть для меня клубнику и черешню. Благодаря ее кулинарному искусству нам завидовали повсюду: в Австрии и Франции, в Швейцарии и Америке. Ференц Легар во что бы то ни стало хотел раздобыть такую же кухарку и с этой целью не раз наведывался к нам вместе с супругой. Мы вели поиски в Будапеште, просили о помощи сестер Имре, но все безрезультатно: второй Марии Первич в мире не существовало.

Гастрономические излишества, как и всякие другие, наказуемы.