Помощница лорда Хаксли

– Крепитесь, Аделина, – понаблюдав, как я провожу влажным полотном по плечам Дэйва, тихо произнес доктор. Он впервые назвал меня по имени, и это больше всего остального сказало мне о том, что все очень плохо. – Никогда нельзя терять надежду.

– Дэйв не умрет. Он выживет. – Я с силой закусила изнутри щеку, чтобы не разреветься. – Он справится. Мы с ним справимся.

Доктор Райли ничего не ответил. Он нахмурился и тихо защелкнул чемоданчик.

– Я оставлю еще несколько порошков. Давайте их, когда жар начнет усиливаться.

Врач положил на стол пакетики с лекарством и пошел к выходу.

– Доктор Райли, подождите! Сколько я вам должна?

– Не нужно, нера Грей. – Врач покачал головой. – Если бы я действительно мог помочь…

Он не договорил и вышел из комнаты, а я снова вернулась к своему занятию. Намочить полотенце, слегка отжать, протереть горячее тело брата. И повторить все заново. И еще раз. И еще. Влага испарялась с горящей кожи почти сразу, как я проводила по ней полотенцем. Дэйв то затихал, то снова начинал бредить и метаться по постели, а я упорно пыталась сбить жар, с каждым часом все отчетливее понимая, что проигрываю эту битву.

***

Ночь прошла. За ней наступило хмурое утро, и я, укрыв брата покрывалом, вышла из дома. До Квадратной площади добралась быстро. А там, собравшись с духом, постучала в тяжелые кованые двери Ордена целителей.

Окошко в одной из створок со скрипом отворилось, и на меня уставилась мятая физиономия с мутными глазами.

– Что надо? – Неприветливо буркнул охранник, почесывая заросшую щетиной щеку и буравя меня неприятным взглядом.

– Пожалуйста, мне очень нужен целитель.

Я с мольбой посмотрела на мужчину.

– Целители всем нужны, – зевнув, ответил охранник и спросил: – Деньги-то у тебя есть?

– Немного. Но я готова отработать! Или подписать договор о долге.

– Какой еще договор? – Скривился охранник. – Что ты несешь, полоумная? Иди отсюда, пока я собак не спустил. Денег нет, а туда же! Совсем голытьба обнаглела.

Он потянул створку, собираясь закрыть окошко, но я успела всунуть руку в узкую щель, и мужчина снова выругался.

– Пусти! – Рыкнул он. – Кому сказал? Иначе руку оторву.

– Пожалуйста! У меня брат умирает!

Я не чувствовала бегущих по щекам слез. И тяжести закрывающейся створки тоже. Только повторяла, что мне нужен целитель, пока охранник отцеплял мои пальцы и ругался благим матом.

– Что здесь происходит?

Голос, раздавшийся из-за спины, заставил меня вздрогнуть и развернуться.

– Ну? – Властно спросил мужчина со значком целителя на груди.

Высокий, красивый, в дорогом синем костюме, он выглядел таким важным и высокомерным, что я ощутила отчаяние. Но отступать не собиралась.

– Лорд-целитель, мой брат… Он очень болен. Пожалуйста, помогите!

На последнем слове голос сорвался. А мужчина осмотрел меня с ног до головы, брезгливо поморщился и отстранил с дороги.

– Кириак, тебе за что платят? Почему тут всякие голодранцы с утра пораньше скандалят?

– Я не скандалю, – неверяще прошептала в ответ и добавила: – Я просто прошу помощи.

– Мне что, полицию вызвать? Иди отсюда! – Грозно произнес мужчина, входя в услужливо распахнутые охранником двери. – Кириак, разберись, – добавил он, и я попятилась.

– Ну? Слышала? Пошла вон, пока собак не спустил, – повторил угрозу охранник, заставив меня отступить.

Единственная надежда, которая поддерживала меня всю ночь, растаяла, и я почувствовала, как на плечи опустилась свинцовая тяжесть. Она все сильнее клонила к земле, давила, лишая сил, душу охватило отчаяние. Мне хотелось громко кричать от несправедливости, но я не могла. Из горла вырывался какой-то неясный сип, перед глазами все расплывалось, а я брела вперед и думала о том, что моему Дэйву больше никто не поможет.

Не знаю, как добралась до дома. В ушах все звучал неприятный голос целителя, и я толком не видела дороги из-за слез, застилающих глаза. Где-то гудели рамобили, гремели колеса пролеток, звенели тележки молочников, но все это проходило мимо меня.

А когда я вошла в комнату и опустилась рядом с кроватью брата, то поняла, что сил не осталось. Ни на то, чтобы верить, ни на то, чтобы надеяться, ни на то, чтобы бороться. И мир показался вдруг таким страшным и жестоким, будто в нем совсем не осталось хороших людей.

Я провела рукой по лбу брата и закусила губу. Порошки, которые оставил доктор Райли, закончились, и у Дэйва снова усилился жар. Брат уже даже не шевелился. Он тихо стонал, временами что-то невнятно шептал, и становился все бледнее.

Часы пробили девять. Потом – десять, одиннадцать, двенадцать. А я снова и снова проводила влажным полотенцем по плечам, груди и ногам Дэйва, умоляя небеса сжалиться и помочь. Веры в людей у меня больше не было. Если уж те, кому сама Мара велела помогать больным и несчастным, спускают на них собак, то чего ждать от остальных?