Понаехали!

И готов к подвигам. Нет, прямо он о том не заявлял, но эта вот готовность читалась, что в позе, что в нервическом блеске княжьих глаз.

- Царица примет нас после полудня, - сказал он громко и на Ежи поглядел. Но… без былого задора, что ли? – Надо подготовиться.

Встречаться с царицей Стасе не хотелось. Вот совершенно. С другой стороны вдруг да и вправду решат, будто бы она, Стася, совершенно несамостоятельна и опека ей требуется. В голову разом полезли истории про бедных сироток и злых опекунов.

В общем, становится такой от бедной сироткой хотелось еще меньше, чем встречаться с царицей.

И Стася кивнула.

- Приготовлюсь, - сказала она мрачно. А Радожский вздохнул тяжко-тяжко и, пригладивши волосы, произнес:

- Царица… давно желает устроить мою судьбу. Она в целом весьма любит устраивать чьи-либо судьбы.

- И?

- И… не знаю. Здесь сложно угадать. Я имел беседу со знающим человеком. С одной стороны, ведьмы всегда стоят наособицу. С другой… официально тебя ведьмою не признали. Как не признали и Волковой.

- То есть?

- То есть… да, дом тебя принял, что свидетельствует о твоей принадлежности роду и праве наследовать. Однако происхождение твое не вполне ясно, - Радожский откровенно смутился. – Вполне возможно, что твои родители… не были людьми родовитыми.

- Не были, - согласилась Стася. – У нас там в целом… как бы это выразиться… проблема с людьми родовитыми.

- Это какая? – не удержался Ежи.

- Обыкновенная. Нет их.

- А куда подевались? – Радожский определенно был удивлен.

- Вымерли. Как мамонты… то есть, не совсем. Мамонты вымерли сами по себе, а вот родовитых… революция случилась. Давно. Задолго до моего рождения. И вот… кого во время. Кого после…

- Бунт, стало быть?

- Бунт, - согласилась Стася.

- Что ж… - Радожский потер подбородок. – Это кое-что объясняет. У черни всегда были искаженные представления о долге, не говоря уже о чести родовой.

Кажется, Стася могла бы обидится, но не обиделась. В конце концов, у них тут свой мир.

- Но в таком случае все осложняется, - он тряхнул головой и руки за спину сложил. Замер, вытянувшись в струнку, вперившись взглядом в потемневший гобелен, на котором относительно прекрасная дама то ли беседовала, то ли делилась зеркалом с престранным созданием, напоминавшем чем-то собаку-переростка, но с рогом на голове. – Во многом осложняется…

- Что именно.

- Если твоя… бабка… урожденная Волкова, взяла себе в мужья простолюдина, то и она, и дети её утратили всякое право на титул, - князь перекатился с пятки на носок и обратно. – Следовательно, ты никак не можешь именоваться княжною Волковой, равно как и наследовать роду.

Воцарилась тишина.

Звонкая и гулкая.

- С другой стороны, речь идет об ином мире с иными законами, стало быть, хороший стряпчий, упирая на сие обстоятельство, сумеет повернуть дело в твою пользу. Добавим силу, которой ты обладаешь, и признание духом рода… коль дело дойдет до суда, то… суд затянется. И надолго. Тамановы, сколь я слышал, настроены весьма серьезно. И уже успели пожаловаться государю на твое самоуправство.

- И что мне делать?

- Во-первых, молчать, - Радожский развернулся к Стасе. – То, что было там, там и останется. Ежели кто выспрашивать начнет, скажи, что не имеешь сил говорить, что ты тоскуешь по дому и воспоминания… в общем, придумай что-нибудь этакое.

Понятно.

И… неприятно. Не то, чтобы Стася так уж тяготилась своим пролетарским происхождением, но вот… одно дело не тяготиться, и другое – врать.

- Во-вторых, ты ведьма. И держись соответственно. Ведьмы не ведают званий. Они сами по себе.

Стася кивнула.

Стало быть, надо начинать аутотренинг. Садиться перед зеркалом, аки давешняя красавица, и убеждать себя, что, мол, она ведьма.

Ведьма и все тут.

- В-третьих… постарайся понравиться царице. И государю. Только… он ведьм не больно-то жалует. Терпеть терпит, но не более того. И будет неплохо, если ты подаришь царице что-нибудь этакое… желательно такое, чего у других нет.

- Кота?

- Пожалуй… - Радожский опустился перед Бесом. – Было бы неплохо… интересные звери.

Может, и неплохо.

И звери интересные, правда, росли они тут не по дням, а по часам, то ли мир в том был виноват, то ли экология сказывалась. Однако вот меньше их не становилось. Но от так взять и одарить… надо сперва поглядеть на эту самую царицу.

Глава 37 Где речь идет о превратностях службы государю

Глава 37 Где речь идет о превратностях службы государю

 

…все друзья так и мечтают меня оженить. А все почему? А все потому, что люди в сущности своей не выносят, когда кому-то хорошо.

 

Из личного дневника боярина Сутомского, убежденного холостяка.

 

Ночь прошла на диво беспокойно.

Снились то обнаженные женские тела в облаках пара, то собственная жена, давно уже женой не являвшаяся, но глядевшая так, будто бы Мишанька самовольно в эти самые мыльни полез, то вовсе даже батюшка, грозившийся посохом по хребту протянуть.

То все сразу.