Понаехали!

- И вообще, это твоя забота за невестами следить, - сказал он и плевать правда не стал, но пальцем боярыню ткнул, отчего та попятилась. – Я пойду… погляжу на этого твоего.

- Он не мой! – пискнула Аглая.

- Ага… только перед тем, как замуж идти, ты сперва со мной присоветуйся. Я все-таки Уложение знаю, договор составим честь по чести…

Аглая рот закрыла.

И Мишанька щелкнул её по носу.

- Наивная ты…

Хорошо хоть не дурой обозвал.

- Ишь… ведьмы… ничего, скоро закончится ваше-то время, - пробормотала боярыня, осеняя себя кругом.

- Почему? – поинтересовалась Лилечка, которая за всем происходящим наблюдала с немалым интересом.

- Потому как на то божья воля… - боярыня ответила грозно и брови сдвинула, отчего они показались одною бровью. – Не дело это, проклятым средь честного люда жить и во всем мешать.

- Тогда да, - сказала Лилечка, Фиалку на плечо пристраивая. – Тогда это правильно…

И улыбнулась этак.

С хитрецой.

Будто знала что-то, самой Аглае недоступное. И… Мишанька что-то у Дурбина спросил, тот ответил. И застыли оба, друг на дружку глядючи.

- Ишь ты… - боярыня выдохнула. – Точно приморочит… ведьма…

Аглая вдруг подумала, что в нынешнем-то обличье Мишанька ведь покраше её будет. И… и да, тоже ведьма. Глупость какая! Найглупейшая.

- С ним поговорить надо, - сказала Лилечка, ткнув локтем в бок, отчего дурные мысли разом выскочили. – Он тоже видит.

- Что?

- Грязь эту…  ты видишь?

Аглая покачала головой. Нет, что-то было определенно не так, но… она, сколь ни силилась, не могла понять, что именно.

- Бывает, - Лилечка погладила котенка, который приоткрыл глаз и уставился на Аглаю с упреком: мол, как можно этакого не заметить. – Это потому что никто не видит… но ничего.

И погладила Аглаю, успокаивая.

 

- Эй, - из кустов свистнули и так, что по-над кустами тотчас поднялось облако бабочек и пара пташек, до того сидевших где-то там, в зеленых глубинах. – Бася…

- Чегой? – Баська остановилась и прищурилась, а заодно огляделась.

Так, на всякий случай.

Но в саду ныне было пусто и тихо, а куда все подевалися, Баська не знала. Она ведь, к себе возвернувшись, поняла вдруг, что крепко притомилась от хождения по саду и всяких там… и Маланька тоже притомилась.

И прилегли вот.

Все одно Мишанька куда-то подевалася.

Прилегли и… похоже, что приснули. Бывает. Небось, в отцовском-то тереме она всегда после полудня почивала, да спалось сладко, но то потому как поемши. А туточки…

Обедать не позвали.

Девка, к Баське приставленная, будто вовсе сгинула. В животе урчало, и Маланька вздыхала тяжко-тяжко, губу то и дело закусывая. Тоже, небось, голодно было.

Баська тогда и разозлилась.

Это что получается? В невесты позвали, а встретить и приветить позабыли? И нехорошо-то… каким бы гость ни был, а всяко надобно к нему с уважением.

И покормить.

Тогда-то она, косу наскоро поправивши, ибо растрепалась за сон невмочно, и сказала:

- Пойдем, поищем кого.

А Маланька согласилась, верно, тоже от этакого высочайшего гостеприимства притомилась. Вот и пошли в сад, чтоб понять, куда из него-то деваться, да только заблукали слегка. Ну и к кустам выбрались, откудова и свистели.

- Кто тут? – спросила Баська, руки в бока уперши.

- Елисей, - отозвались ей и кусты зашатались, после ветки затрещали, будто там не один Елисей, а с медведем. – Я с братом.

И чегой это Баська не удивилась, этого самого брата завидевши?

Медведь и есть.

Стоит.

Лыбится.

На Маланьку уставился так, что хоть ты в него вновь сапогом кидайся. Правда, нянюшка сказывала, что мужики – народ упертый, и если чего в голову втемяшится, то сапогом не выведешь.

- И снова доброго дня вам, девицы-красавицы, - этот, который брат, поклонился до самое земли, а все одно будто бы несерьезно. – Мы аккурат вас искали.

- Зачем? – мрачно поинтересовалась Баська, которая тоже искала, но отнюдь не счастья в жизни, а обыкновенной кухни. Ведь должна же она при дворце быть. Вона, туточки народу сколько. Им без кухни никуда.

- Помощь нужна.

- Какая? – робко поинтересовалась Маланька, за Баську отступивши. А оттудова уже, из-за Баськиного плеча, голову тянет, глядит на своего… этого… а переоделся-то. Правда, вновь же наряд простой, хотя ж из тканей крепких, славных, вона, портки-то с прозеленью, небось, из фризского полотна, которое яркое и ноское. А кафтан долгополый с серебряною канителью, которой немного, но у Баськи глаз наметаный.

Небеден молодец.

И собою хорош.

И… и если сладится у Маланьки, то, может, неплохо будет? Чай, она тоже вона, не бесприданница. Батюшка-то возражать супротив царева человека всяко не будет. И приданое даст, чтоб все обзавидовались, может, даже соболями баргузинскими.

- Сами не знаем, - честно признался Елисей, из кустов-таки выбираясь. Правда, как-то так выбирался, что ногою за ветку зацепил и полетел прямо-таки на Баську.

Баська его поймала.

Ну, не падать же хорошему человеку. Удержала… может, конечно, он и мужик крепкий, но и Баська не слабосилок.

- С-спасибо, - Елисей устоять устоял, но Баську не отпустил.

Обнял.

Крепко так. Ажно ребра затрещали. И губы вытянул… иродище!

Баська ему по ним и шлепнула. Легонечко. Ну, чтоб вовсе не отбить.