Понаехали!

- Вот так-то, братец, - хмыкнул Свят, перехватывая Маланькину руку, точно забоялся, что и она тоже начнет о том, что далее, думать и от слова своего отступится.

Это он зря.

Маланька, она хоть тихая, но ежели чего решала, то уж тут и батька ейный не способен был с пути решенного поворотить.

- Что ж, - Елисей по-прежнему глядел на Баську, но задумчиво. И страшно стало. А ну как поймет, что и вправду ни к чему оно… вокруг-то девок хватает, одна другой краше. Видала Баська этих боярынь, у которых лица белые, что сметаною мазаные, брови соболиные, волосы, что из золота тянутые, и богаты, и собой хороши, и милы, кротки, учены…

И каждая рада будет, если такой молодец замуж позовет.

А она, Баська, тоже рада, но…

- Будь по-твоему, - он вдруг вытащил колечко, с виду простенькое, полосочкой серебра, в которой глазом зеленый камушек подмигивает-переливается. – Невеста – еще не жена. Но… дай мне срок. Скажем… с год. А там уже, если захочешь уйти, то держать не стану.

И колечко протянул.

И… и в самые глаза глянул, отчего прямо внутри все и обмерло.

Взять?

Рука сама потянулась. Не к колечку. Есть у Баськи и покраше. Но к человеку, что колечко держал. А то само на палец прыгнуло, обняло, опалило теплом и камешек из синего желтым стал, ярким, что солнце.

Глава 54 Где начинается большая уборка

Глава 54 Где начинается большая уборка

 

Характер у меня замечательный, только нервы у всех какие-то слабые...

 

Из откровения одной старой мудрой ведьмы.

 

Тьма сгущалась.

Тьма подбиралась. Ежи видел её, и не понятно было, как не видят прочие. Вот государь болезненно щурится, прикрывая глаза от излишне яркого солнца.

Вот что-то говорит Гурцеев.

И Радожский отвечает, но Ежи не слышит его.

Он слышит тьму.

Шепот многих голосов. Тонкий надрывный плач, который скребет по нервам, и хочется заткнуть уши. Ежи заткнул бы, если бы мог.

А он…

…может. Он может просто уйти. Взять и… в конце концов, дела нынешние его не касаются. Он – человек сторонний. И никто-то не осудит.

Или даже если осудит, то какое Ежи дело?

Пускай себе.

Ему и надо-то, найти Стасю да убраться подальше, что от дворца, что от Китежа, в котором ныне становится неспокойно…

Он заставил себя отрешиться от этого чужого шепотка, навязывавшего чужую же волю. И взгляд его скользнул по людям, что вдруг замерли.

Надо…

Что-то делать.

Спросить?

У кого?

Хотя… Ежи ведь знает.

Он вытащил книгу, провел ладонью по жесткой обложке, и сказал:

- Покажи. Не знаю, как, но… покажи, что здесь происходит.

Зашелестели страницы, разворачиваясь, и книга выросла, ставши собою, прежней, а потом больше, и еще больше. В какой-то миг показалось даже, что она-то, эта книга, вот сейчас сделается столь огромной, что меж страниц её потеряются не только люди, но и дворец, и город.

- Хватит, - Ежи почувствовал, как закипает.

В конце концов, он её хозяин.

И книга подчинилась. Она развернулась, вот только страницы остались белы.

- Я ничем не помогу тебе, ведьмак, ибо знаю не так и много, но… ей нужна кровь. Твоя или… - государь примолк ненадолго. – Любая иная.

- Любая?

- Человеческая. Твоей надобно меньше, а вот…

- Пойдет? – Радожский полоснул себя по руке.

И кровь полетела алыми бусами. Ежи видел каждую каплю. И силу, в них скрытую. И тьму проклятья. И…

Капли коснулись страниц.

- Так лучше… если я что-то понимаю, то ведьмак нам еще пригодится. Пусть… - Радожский будто оправдывался, но вот перед кем, Ежи так и не понял.

Книга поглотила дар.

И отозвалась.

Она ныне решила быть щедрой, а может тоже чуяла ту, стороннюю тьму, которая подползала к городу. И город подняла над страницами, прозрачный и дивный, будто рисованный кем-то. Ежи видел, что терема, укрывшиеся по-за высокими оградами, что улочки, что дома и домишки, крохотных людей, которые суетились, погруженные в собственные важные их дела.

Видел купола храмов.

Жрецов.

Лодки.

Лодчонки.

Волчью стаю, что встала на след, но не спешила подняться, будто ожидая чего-то. Или кого-то… видел и озеро. Свет заходящего солнца разлился по поверхности его, лег желтыми лужицами, не способный пробраться глубже, туда, где укрытые илом, опутанные словом, спали…

…люди?

- Быть того… - сдавленным голосом произнес Гурцеев и рук поднял, желая осенить себя святым кругом, да только удержался, верно, не желая рушить тонкую волшбу.

Радожский ничего не сказал, зарычал лишь.

А Ежи…

…сколько их было, уже все-таки не людей, ибо люди, даже спеленутые силой, не способны жить столько. Они, некогда увязшие в проклятьи, погрузившиеся на дно озера, ныне пребывали все в той же полудреме, которая опутала их сотни лет тому.

Они улыбались во сне.

И Ежи всматривался в эти лица, круглые смуглые и узкоглазые, похожие одно на другое. Он чуял, как слабеют путы.

Как…

…еще немного и воды Ильмень-озера, призванные силой истинной ведьмы, отступят.

…шевелились тонкие усы, слались зелеными нитями гривы неподвижных коней, не истлели бунчуки, поблескивали золотом знамена со знаком Злого солнца.

- Боги милосердные…