Пообещай лучшую ночь

Она совершенно случайно привезла ему суфганиоты в первый день Хануки.

Это немного компенсировало ее расстроившиеся планы на вечер.

Ее подругам будет ее не хватать, но они будут не одни.

А мистер Сильвер остался бы совсем один, если бы не она и не ее нелепые пончики.

Она была нужнее здесь, чем там, где ей следовало бы быть.

Он, казалось, на мгновение погрузился в раздумья, но при этом не сводил с нее глаз.

— Коробка с пончиками оказывалась пустой уже к концу первого вечера, так что мы сегодня демонстрируем несомненную выдержку. Хотя Ханука еще по-настоящему не началась, а мы уже вскрыли коробку. В моей семье так никогда не делали.

Он откусил кусочек от пончика и застонал от удовольствия.

Может быть, секрет его успехов в бизнесе крылся в его голосе? От него у нее побежали мурашки по телу. Может быть, он просто гипнотизировал людей, заставляя их поверить, что он блистательный программист, когда они просто хотели слышать его голос?

Она протянула руку к коробке, чтобы взять еще один пончик, а он в это время налил ей вина в бокал.

Неужели она так быстро прикончила первый бокал?

Вино было таким восхитительным, что она даже не заметила, как выпила его.

Но его рассказ заставил ее немного расслабиться. Хотя внутренний голос все еще советовал ей не слишком забываться в обществе этого влиятельного мужчины.

Она не могла представить себе, каково это было для мистера Сильвера — лишиться всех родных.

Откусив кусочек пончика с бостонским кремом, она тоже застонала от удовольствия.

— Какая славная история. Я готова поспорить, что на самом деле ей нравилось то, что вы так делали.

— Мама жаловалась, что из-за нас не влезет в свои любимые джинсы, но мне кажется, что она была рада. Нам нравилось заставлять ее улыбаться, и это, к счастью, было очень легко. Ханука всегда была ее любимым праздником. В глубине души она была ребенком.

Слушая, как он говорит о своей матери, ей было трудно думать о нем как о строгом боссе, но Мири это не волновало. Она была в прекрасном расположении духа от съеденных пончиков и выпитого вина.

Она вспомнит, кто он такой, и кто она такая, и кем он является для нее, когда вернется в Лос-Анджелес.

— У меня нет таких замечательных семейных историй. Но в тот год, когда я обратилась, мы с подругами собирались вместе каждый вечер Хануки. Мы жарили пончики, готовили новые традиционные блюда. Нас было семеро, все мы учились на последнем курсе, и мы пили тогда вино, которое было намного, намного дешевле вашего. Это стало нашей традицией. И я уверена, что ни одна из нас тоже не смогла влезть в любимые джинсы после праздника.

Рассказывая свою историю, Мири вдруг осознала, что в первый раз делает это. Эта история была очень важна для нее, но прежде ей не с кем было поделиться ею.

И, как ни странно, сидя здесь, потягивая вино и поедая пончики с боссом, которого она едва знала, вдали от сковородок с маслом и бутылок дешевого вина, она все равно почувствовала, как тепло окутывает ее.

Хотя, возможно, все дело было в огне камина.

И в очень хорошем вине.

Конечно же, в вине.

Потому что причиной не могла быть компания.

Он улыбнулся и чокнулся с ней бокалами.

— Это впечатляющая история. Я родился евреем, но за всю жизнь не успел сделать и половины того, что сделали вы.

Мири фыркнула.

— У вас была мама, которая готовила все это для вас. А мы были группкой сирот, дурачившихся вместе. Если бы не наш бесстрашный ребе, мы так и были бы слепыми, которых ведет слепой.

— Вы все были сиротами? — спросил он, и его лицо посерьезнело.

— Образно выражаясь. Мы все родились не в еврейских семьях.

Он сразу же расслабился.

— Вот что вы имели в виду под словом «обратилась». Вы приняли иудаизм.

Серьезным отношением к религии не могли похвастать большинство людей в эти дни.

И она уже привыкла к тому, что большинство людей не ожидает, что чернокожая женщина может быть еврейкой.

Она кивнула:

— Да.

Она приготовилась услышать обычный вопрос: «Почему?»

Но мистер Сильвер вместо этого сказал:

— Так вот почему у вас нет семейных воспоминаний о Хануке. Потому что ваша семья не исповедует иудаизм, а вовсе не оттого, что у вас нет семьи.

Она кивнула.

— Мои родители живы, и наша семья растет не по дням, а по часам. Мои сестры рожают и рожают, а родители обожают внуков.

— И никто из них не отмечает Хануку с вами.

— Нет, они же не евреи.

Но мистер Сильвер продолжал настаивать:

— Но это же очень хороший праздник. Многие неевреи отмечают его. Детям он очень нравится.

Мири фыркнула.

— Но не моей семье.

Он приподнял бровь.

— Почему?

— Они очень консервативны. Не то чтобы они осуждали меня. Мы собираемся раз в месяц на семейный ужин в доме моих родителей. Они все еще не понимают мой выбор, но стараются по мере сил поддерживать меня.

— Неужели так трудно понять, почему человек хочет принять иудаизм? У нас отличная еда, и мы умеем повеселиться.

Мири рассмеялась.

— Это-то меня и привлекло.