Пообещай мне весну

Анна махала мне из глубины зала. Галерея была набита битком. Я пробиралась к подруге, аккуратно рассматривая тех, кто пришел на праздничный вечер.

– Ты умудрилась опоздать на открытие собственной выставки!

Она отступила на два шага, осматривая меня с ног до головы.

– Ни фига себе! Когда я сказала тебе, что черное платье велико, я не знала, что ты сменишь его на рабочую одежду! Ну хоть губы накрасила…

– Извини, приходил Этьен…

– Знаю: он улетает сегодня вечером.

– Ты в курсе?

– Это я сказала ему уехать. Как бывшая стюардесса, я сразу вижу тех, кому пора проветриться.

– И ты знала, что он…

Она обняла меня.

– Влюблен в тебя? Да он ни о чем другом думать не может, это сразу видно. Ты единственная, кто ничего не замечал. А знаешь? Ты за один час продала пять картин, это фантастика! Идем, хочу тебя кое с кем познакомить.

Она потянула меня за руку, но я упиралась.

– Подожди! Постой… Я беспокоюсь за него. Я должна была остаться с ним.

Она обернулась и посмотрела мне прямо в глаза.

– Он пришел сюда после обеда и сказал, что не знает, как ему быть дальше и как теперь приблизиться к тебе. Мы поговорили, пока я готовила зал. Он сказал, что ему нужно уехать, лучше всего – поближе к солнцу. Я тоже встревожилась, но он меня успокоил: все, чего он сейчас хочет, – вылечиться от несчастной любви и подумать о своем профессиональном будущем.

– Вылечиться от… несчастной любви? Что это за логика – всегда думать, что отправиться на край света – лучшее решение?

– Да он не на край света отправляется, а на край своего мирка: а значит, далеко от тебя.

Я была поражена. Он же мне как старший брат… Давно ли он смотрит на меня иначе?

Анна хлопнула в ладоши и поманила за собой.

– Давай уже! Людям не терпится с тобой познакомиться!

Она подвела меня к женщине, которая пристально изучала одну из моих работ, словно пытаясь прочитать каждый взмах кистью.

– Лия?

Женщина повернулась и прижала руку к груди, как будто ей внезапно стало нехорошо.

– Фабьена Дюбуа – это вы?

– Ну… вроде бы да.

Она посмотрела на Анну, как будто глазам своим не верила.

– Для меня такая честь познакомиться с вами! Я познакомилась с Анной в Париже, и она рассказала мне о вас и вашем таланте. Я уже давно восхищаюсь вашим творчеством, но должна сказать, что эта серия поразила меня в самое сердце.

Я пыталась читать по губам, потому что плохо слышала ее среди всего шума и гама. Увидев, как меня фотографируют вместе с Лией, гости поняли, что художница – это я. Меня поздравляли, спрашивали, где я черпаю вдохновение, узнавали о новых проектах; вокруг образовалась небольшая толпа. Фред подмигнул мне издали. Вместе со своей командой он разносил вино и закуски. Я отдала бы все что угодно, только бы не быть центром внимания на этом празднике.

Какая-то женщина вывела меня из задумчивости, протянув микрофон.

– Вот, так лучше, теперь мы вас услышим!

Это был не первый мой вернисаж, я знала, что должна была прийти раньше гостей, быть нарядной, подготовить речь и первой подходить к приглашенным людям. Я все это знала, но поступала иначе.

Увидев, что я собираюсь что-то сказать, все затихли и повернулись ко мне. Я прокашлялась и собралась с духом.

– Добрый вечер! Поднимите руку, кто меня не знает.

Все засмеялись, потому что я сама подняла руку.

– Знаете, я очень удивилась, когда родилась эта серия. Она совсем не похожа на то, что я обычно делаю, это погружение в очень личную историю. Я черпала вдохновение в своей депрессии и в горе по отцу. Пятьдесят процентов от выручки за каждую проданную этим вечером картину пойдут в Фонд предупреждения суицида.

У кого-то в зале изменилось выражение лица.

Моя речь навеяла на гостей холод и тревогу. Эти слова были все еще табуированы: «депрессия» и «суицид». Я продолжила, повернувшись так, чтобы были видны дырявые джинсы и заляпанный краской джемпер.

– Но не волнуйтесь: остальные пятьдесят процентов пойдут на покупку приличной одежды для следующего вернисажа!

Под смех и горячие аплодисменты я подошла к Фридриху, который поцеловал меня так, как только он умеет.

– Ну как, ты счастлива?

Меня затягивала черная дыра, но я не могла сказать ему об этом. Надо было притворяться дальше. Я не имела права испортить этот вечер.

Мне нужно чувствовать себя живой

Луиза слышала об успехе вернисажа и поздравила меня.

– Спасибо…

Она подняла бровь.

– Это был приятный опыт? У вас получилось порадоваться вечеру в вашу честь?

– Я была стаканом воды, который мечтает искриться, как бокал шампанского.

Луиза улыбнулась, как будто хваля мой ответ.

Она приподнялась, расправила юбку и снова села, скрестив ноги. Потом задумалась, вертя в руках ручку.

– Скажите мне, что могло бы вернуть вам желание вставать утром?

– Если я буду чувствовать себя полезной.

Ее лицо просветлело, как будто я нашла ответ на загадку, слишком долго остававшуюся без ответа.

– А что для вас значит быть полезной?

– Менять что-то в жизни другого человека.

– Я уверена, вы уже меняете жизнь многих людей, окружающих вас. Но достаточно ли этого?..

Она не ошиблась; мне нужно было больше, чтобы чувствовать себя живой.