Поп Гапон и японские винтовки. 15 поразительных историй времен дореволюционной России

«Помню, как читал у него стихи в первый раз. В первый раз он меня слушал. Не оставил ни одной строчки без строгой критики. Мне казалось, что бездарнее меня нет поэта. Я был в отчаянии, но критика его запала глубоко. Как благодарен был я ему впоследствии».

Вернемся к роковой женщине, поселившей страх и смятение в душах готовых ко всему героев символизма. Нина Петровская была маленького роста, тоненькая, бледная, с огромными черными глазами и пышными черными волосами. Она любила духи с резким запахом, эффектно выглядела и обращала на себя внимание.

Ходасевич писал о ней так:

«Нину Петровскую я знал двадцать шесть лет, видел доброй и злой, податливой и упрямой, трусливой и смелой, послушной и своевольной, правдивой и лживой. Одно было неизменно: и в доброте, и в злобе, и в правде, и во лжи – всегда, во всем хотела она доходить до конца, до предела, до полноты, и от других требовала того же. "Все или ничего" могло быть ее девизом. Это ее и сгубило. Но это в ней не само собой зародилось, а было привито эпохой».

Нина родилась в семье чиновника, окончила зубоврачебные курсы. То время давало женщине не очень много вариантов выбора будущего. Проще всего было выйти замуж, иногда других возможностей и не оставалось. Но Нина, представительница нового поколения, увлеклась модным символизмом, даже пыталась писать стихи сама. В 1903 году 23-летняя Петровская принесла свои стихи, которые она написала, будучи наивной юной девушкой, в издательство «Гриф»; им руководил плохой поэт, но прекрасный организатор и знаток поэзии Соколов (печатался под псевдонимом Кречетов). Он влюбился в молодую поэтессу и познакомил ее с самыми современными и модными поэтами – с Бальмонтом, Брюсовым, Блоком, Белым. Нина вышла за Соколова замуж, но брак этот, истинно символистский, долго не продержался.

Нина была плоть от плоти того времени: экзальтированная, нервная, чувствительная и умеющая быть очаровательной. Осенью 1903 года вокруг Андрея Белого организовался литературный кружок, получивший название «Аргонавты». Петровская вошла в этот кружок и, более того, постепенно стала символистской светской львицей и хозяйкой моднейшего салона: в 1903 году символизм считался самым модным и прогрессивным течением.

В 1904 году Андрей Белый, поэт и мистик, был еще очень молод, невероятно обаятелен и выглядел ангельски: золотые кудри, голубые глаза, интересная худоба. Им все восторгались. Когда он входил в комнату, та будто озарялась светом. Восхищение молодым и прекрасным поэтом разделяла и Нина.

Белый не просто заметил ее и выделил из числа прочих: он предложил ей любовь, стремительную и испепеляющую. Перед его натиском невозможно было устоять: во-первых, это восходящая звезда поэзии, а во-вторых, отказываться от чувств и переживаний доктрина символизма не дозволяла, она требовала нырнуть в пучину эмоций.

Андрей Белый

Белый носил большой черный крест и четки на черной веревке. Вслед за ним точно такие же начинает носить и Нина. Сама она вспоминает об этих днях так:

«Помню я один вечер, угли дотлевали в печке, лицо А. Белого тоскующе пламенело в полутьме. Он говорил:

"Скоро, скоро наступят строгие, пышные дни…"

"А где же? А как же?" – спросила я полушепотом.

Представлялись белые, холодные залы, белые одежды, белые цветы, белыми слезами истекающие непорочные свечи и мы, слиянные в таинстве служения новому Христу».

Нина уже готова была отдать себя без остатка поэту, но тут Белый произвел свой обычный маневр: бежал в самый ответственный момент, «чтобы ее слишком земная любовь не пятнала его чистых риз». Петровская не понимала, что произошло. Она была готова отказаться от земной любви ради любви горней, посвятить всю себя Андрею, или Поэту, или духу поэзии, – но для этого требовалось хотя бы понять, почему Белый от нее отказался. Она написала ему: