Pop-принцесса

Может быть, на «Поп-лайф рекордз» уже никому не было дела до моих талантов, но я воспользовалась перерывом и начала писать собственные песни. Также под влиянием Трины я однажды тайком пришла на занятие, где учили их сочинять. Занятие помогло мне посмотреть по-новому на некоторые вирши, написанные моей сестрой. Когда я отошла от потрясения, поняв, что у моей сестры не так уж хорошо получались стихи, но мелодии у нее выходили первоклассные, я решила попытаться переделать их под себя. Проект совместного творчества в своем роде. За ради эксперимента.

Мама подошла к кофейне ровно в восемь, я сидела и грызла ноготь на мизинце. Она вынула мою руку изо рта и положила ее мне на колени.

Теперь в глазах у мамы появился блеск, который пропал, когда сестра погибла. Правда, блеск был еще слабый, но мамины глаза светились. По крайней мере, выключатель стоит в позиции «Включено». Прошли те времена, когда мы с Чарльзом находили ее в комнате с занавешенными шторами и включенным телевизором, с отсутствующим взглядом и высохшими слезами на щеках. Мама завела дружеские отношения с одним человеком в юридической фирме, где работает библиотекарем, она подсчитывает очки для «Уэйт уочерз» и теперь не смотрит круглыми днями повторные серии «Полиции Майами» и «Скорой помощи». По крайней мере, она старается.

Чарльз и Генри подошли следом за мамой и присоединились к нам за столиком, где уже сидели Трина и Тиг. Генри начал меня подкалывать:

— Ну, этой кофейне, конечно же, далеко до сцены, на которой ставят мюзиклы в девонпортской школе, но я думаю, ты прекрасно выступишь. Если я засну во время твоего выступления, просто пой громче, чтобы разбудить меня.

В перерывах между поездками в Бостон на занятия дважды в неделю, уроками в выпускном классе девонпортской школы и работой, доходы с которой пойдут на оплату обучения в колледже, Генри не успевал делать шварценеггеровские упражнения, но даже с быстро теряющими форму мускулами он выглядел очень уж уверенным в себе.

Хорошо, что он не использует свой шарм в общении с девчонками-заучками, которые выходят за ним роем после занятий в Бостонском универе. Я стою у дверей аудитории и жду его. Сейчас я помаленьку привыкаю, — сначала мы держимся за руки, гуляя вдоль реки Чарльз, потом я удобно устраиваюсь у него на плече, пока его машина разогревается. В какой-то момент эта дружба должна будет перерасти в нечто большее. Сейчас между нами разгорается огонь страсти, и с этим надо будет что-то делать, но я знаю, что он не будет давить в этом вопросе. И я ему за это благодарна.

Я еле поняла, что ведущая «Вечера любительской песни» вызвала Анну Блэйк на сцену. Я была так погружена в созерцание Генри в предвкушении развития наших отношений и с едва скрытым удивлением, мол, «мы знакомы с тобой чуть ли не с рождения, когда же ты стал таким интересным молодым человеком».

Я поднялась на сцену и посмотрела в зал, на тот столик, откуда мои друзья и близкие подбадривали меня. Почему же сейчас я нервничала больше, сидя на высоком стуле, с гитарой в руках, перед двумя десятками зрителей, чем когда я пела под фонограмму и кружилась полуголая на стадионе с многотысячной аудиторией?

Здесь же все было так, будто сидишь в кругу друзей. Фу ты! Так вот где меня догнал сценический страх!

Я посмотрела на Трину. Глаза у нее были широко раскрыты, будто она говорила: «Давай, начинай… Сейчас!» Я что, впала в ступор на сцене? Почему кругом мертвая тишина? Ах, да, потому что зрители пришли послушать музыку, а не смотреть на отмороженную Анну Блэйк, которая таращится на них, как Бэмби на фары автомобиля. Трина кивнула мне. «Пой», — проговорила она одними губами. Я посмотрела на потолок и произнесла заклинание, которое помогало мне успокоить измотанные нервы во время выступления на разогреве в турне Кайлы: большое пятно света, большое пятно света. Да, уже легче. Пальцы опустились на струны гитары и взяли несколько аккордов, которым обучила меня Трина. Я открыла рот, одновременно напоминая себе: спокойно, спокойно, спокойно. Сейчас уже должна пойти песня, новая версия песни Лаки «Я готова любить», первая песня, которую я пела Тигу тогда в Девонпорте тысячу лет назад. Я прошептала в микрофон:

— Эту песню мыс сестрой как бы вместе написали. Она называется «Я сказала, что готова. Только это не так».

В зале кто-то присвистнул, раздался вежливый смешок — шутка года.

И я сладкозвучно затянула в стиле фолк:

Мы только встретились, и я поняла,
Что хочу тебя безумно, а ты хочешь меня.
Я забыла обо всем, и ЭТО случилось,
Но ты хотел, чтобы ЭТО забылось,
Потому что ты не верил в нас и не верил в меня.
Я не поняла тогда, что еще была она.
Я говорю тебе, что готова любить,
Но, если честно, хочу все забыть.