Попаданка для лорда

– Хорошо. После того, как меня разбудишь, пойдешь к нему и скажешь, что я выбрала серое.

Надеть чулки, пару рубашек и платье я могу сама, пока она бегает. Не будет же он меня силой вытряхивать из него? Или будет?

Я вздохнула. Потерла бок, ойкнув, обругала все ржавые иголки на свете. Позволила Бет укрыть меня одеялом. Закрыв глаза, зачем-то пробормотала «на новом месте приснись жених невесте», рассмеялась сама над собой и все-таки заснула.

Приснился птеродактиль.

Сиеста оказалась плохой идеей – проснулась я с чугунной головой. Странно, дома я перехватывала хотя бы полчасика сна, едва появится возможность, и давно привыкла ложиться и вставать в любое время. А здесь, вот… Точно вареная вся. Пришлось несколько раз плеснуть в лицо водой, чтобы прийти в себя.

Бет подала свежую рубашку и платье, умчалась за лордом. Я подвязала чулки под коленом, вздохнула, вспомнив те, что у нас лежали в любом магазине: прозрачные, с кружевным верхом и силиконовыми полосками. Здешних мужчин они бы сразили наповал. Впрочем, их бы много от чего кондратий хватил… Оделась – всю жизнь без камеристки как-то справлялась, и сейчас ничего трудного, чай не корсет со шнуровкой на спине. И села расчесывать волосы: косу в любом случае следовало переплести после сна.

Лорд снова влетел через ту дверь, что вела в купальню – поленился по коридору оббегать, рванул напрямую. Двигался он так же стремительно, как и всегда – и не скажешь, что ребра сломаны. Аж завидно, я-то до сих пор чувствовала себя сонной мухой.

– Снимите это немедленно! – отчеканил он не терпящим возражений тоном.

Сонная одурь слетела мигом.

– Нет! – Я продолжала водить гребнем по волосам. Успокаивает. И есть чем в морду запустить. Хотя опять увернется, он от мечей и магии привык уворачиваться, что ему какой-то гребень… Зараза!

Артур тоже постоянно указывал… «Надень то платье, посексуальней. Мне нравится на тебя смотреть… И каблук маловат, в тех шпильках у тебя просто офигительные ножки». Я старалась, дура, даром что в «тех шпильках» пришлось оставаться на ногах часа четыре кряду. Хватит. Поумнела с тех пор.

Лорд шагнул ближе.

– Все дамы наденут яркое. На их фоне вы будете выглядеть монашкой.

– Мне все равно.

В самом деле все равно. Есть в этом даже некое извращенное удовольствие – нет ничего хуже, чем, придя в вечернем платье, скажем, на свадьбу подружки, обнаружить на соседнем стуле девицу в джинсах.

– Мне не все равно. – В его голос прорвалось раздражение. – Скажут, что я не могу одеть свою жену так, как подобает моему и ее положению.

Так я и думала. Ему самому плевать, что на мне надето. Надо соответствовать. Вот только женщиной-украшением, женщиной-подтверждением статуса я уже была, и мне не понравилось.

– Если вам больше нечем померяться с другими мужчинами, кроме нарядов ваших дам, – ядовито произнесла я, – заведите себе другую куклу и самоутверждайтесь сколько хотите. А меня избавьте от этого. Я в состоянии сама выбрать из своих платьев то, что нравится мне.

Он мгновенно оказался рядом, схватил меня за руку, сдергивая с табуретки.

– Вот только у вас нет своих платьев, – прошипел лорд. – Здесь у вас нет ничего своего. И поэтому вы наденете то, что велю вам я.

Кажется, я зарычала. Не знаю. Не знаю, как сумела выдернуть руку. Весь мир сузился до его темных от ярости глаз.

– Вы правы, милорд. У меня действительно нет ничего. – Я рванула через голову платье.

– Если вы думаете, что вам удастся второй раз провернуть утреннее представление… – Он схватил меня за запястья, и склонившись почти к самому моему лицу, прорычал: – То здорово ошибаетесь.

– Не думаю, милорд. Но, как вы сами только что напомнили, мне здесь ничего не принадлежит, а ваших подачек мне не надо. – В голосе зазвенели злые слезы. Вот только этого не хватало! – Значит, я пойду в том единственном наряде, который мне пока принадлежит. В собственной коже. Или вы и ее с меня сдерете?

– Вы не осмелитесь, – уверенно произнес он.

Я не ответила, просто продолжая смотреть ему в глаза. В тот миг я бы осмелилась на что угодно – ни одной мысли не осталось в голове, только ярость, которая, кажется, вздыбила волосы, точно змей Медузы Горгоны.

– Боже милостивый! – выдохнул он. – Вы и в самом деле на это способны.

Я не издала ни звука, не шевельнулась.

– Но неужели какая-то тряпка этого стоит?

– Дело не в тряпках, милорд. Я не… – Голос сорвался. – Я не ваша кукла, которую вы вольны одевать или раздевать по своему усмотрению. Я – человек. Я живая. Да, в вашем доме у меня нет ничего, кроме меня самой. Но у меня есть чувства. Желания. Мысли. У меня есть – я. Пока есть. – Я судорожно вздохнула. Амок рассеивался, сменяясь гулкой пустотой в голове. – Но если вы не оставите мне меня, тогда мне лучше вовсе не быть.

Я снова надолго замолчала, не отрывая взгляда от его глаз, только слезы текли и текли по лицу. Он тоже молчал. Долго. Кажется, бесконечно долго. А потом выпустил мои руки и отступил на шаг.

– Я не подумал, что с вашей стороны все это выглядит совсем по-другому. И не намеревался изображать тирана. Вы вольны одеваться, как вам вздумается.