Попрыгун

– У меня те же ощущения, – добавил Кристиан. – Два мира, две смерти. Кто умрет на этот раз? Нас никогда не отпустят…

– Лично я готов рискнуть, – заявил я. – К черту их подарки. Неизвестно еще, что станет с их угрозами. Лишить нас способностей могут только те Императоры, которые ими же и наделили. Моих благодетелей на совете не было. Я даже не знаю, живы ли они теперь. Но даже если у меня отнимут способность скользить между мирами, я по-прежнему смогу прыгать из города в город на нашей доброй старой матушке-Земле. Это отнять у нас невозможно. Ну и что? Будем перевозить контрабанду, шпионить, пойдем работать фотографами. Делов-то…

– Если только Попрыгун не доберется в итоге и до Земли, – хмуро сказал Борегар.

Об этом я, признаться, не подумал и сконфуженно замолчал.

– Да ну, – вяло махнул рукой Кристиан. – Не идиот же он, в конце концов? И потом, уничтожить Землю ему не под силу. Земля – единственная твердь в бесконечных параллельных мирах. Они все – ее детища и спутники: Сейвилла, Эдем, Авалон, Элегант…Каждый из них отражает ту сущность, которую хотел бы видеть в нем его император. Уничтожь Землю – и не останется ничего.

– Не факт, – возразил Кевин. – Откуда нам об этом знать? Это только теория. И у меня, кстати, есть одна, касаемая Попрыгуна.

– Какая? – встрепенулся Борегар. Кевин бросил на него косой взгляд.

– Пока мы тут одни, скажу… Я думаю, что Попрыгун – Император.

– Невозможно, – возразил Кристиан. – Императоры, во-первых, не имеют никакой силы не в своих мирах. Даже в нейтральном Перекрестке они что-то могут, что-то нет. А во-вторых, они не могут скользить, как мы…

– Мальчик, – снисходительно пропел Кевин, – кто тебе сказал, что это так? Ты знаешь все возможности Императоров? Ты же был в нескольких мирах и прекрасно осведомлен о том, какие они разные. Все зависит от развития самого Императора, его внутреннего мира. У кого-то он примитивный, у кого-то чрезвычайно богатый. Императоры не делятся с нами своим могуществом. Так почему бы кому-то из них не научиться скользить между мирами? Пусть даже при помощи одного из нас? Что если уничтожая чужие миры Попрыгун-Император тем самым накапливает мощь своего? Что если он задумал сделать свой мир единственной возможной реальностью, уничтожив даже Землю?

– Я скажу, что в этом случае он просто больной на всю голову, – медленно произнес я. Идея Кевина была не так уж и плоха. Кевин выразительно развел руками.

– А кто сказал, что он здоровый? Он уничтожает миры, убивает людей. Как-то это не вяжется с поведением нормального человека.

– Может, он и не человек, – возразил Кристиан. – Мало ли что сказал этот малохольный китаец.

– Будем исходить из того, что он – человек, – внес поправку Кевин. – Сумасшедший ублюдок, решивший стать Богом.

– Что делать нам? – уныло спросил Борегар, растерявший всю свою надменность. – Бросить все? Лично я с удовольствием бы так и поступил.

– Мы и не сомневаемся, – ехидно прокомментировал Кевин. – У тебя большой опыт по части умывания рук…

– Прекратите, – резко оборвал я. – Я считаю, что мы должны попробовать еще раз. В память о Беате. Мы должны попытаться обелить ее имя… Или удостовериться, что она каким-то образом была причастна к действиям Попрыгуна.

– Ты правда так думаешь? – изумился Кристиан.

– Ничего я не думаю, – грубо оборвал его я. – Но не могу скинуть эту возможность со счетов. Мне больше импонирует версия Бо, что Попрыгун имеет возможность перемещаться самостоятельно, но кто его знает…

– Тогда как мы поступим? – деловито осведомился Кристиан. Борегар не ответил, меланхолично глядя в пространство. Кевин пожал плечами, пряча хищный оранжевый отблеск в глазах, отчетливо видный даже сквозь темные стекла.

– Дождемся Соню, – предложил я. – Потом соберемся и отправимся в очередной мир. В последний раз. А потом как карта ляжет.

– Только давайте не сегодня? – взмолился Кристиан. – У меня накопилась куча дел. Завтра, хорошо?

Проинструктировав изрядно подзадержавшуюся Соню, мы договорились встретиться завтра с утра в Перекрестке в полной готовности и разошлись по домам. Соня явно хотела мне что-то сказать, но так и не решилась. Махнув рукой, она растворилась в воздухе. Я же, явившись домой, улегся в горячую ванну и застыл в анабиозе, лениво прокручивая состоявшийся разговор. Была в нем какая-то фраза, а, возможно, какое-то действие, реакция на что-то, показавшаяся мне неестественной… И только когда в мое горло полилась вода, я встрепенулся, откашливаясь и чихая. Оказалось, я заснул в собственной ванной, чудом не захлебнувшись. При том количестве выпитого накануне, это было вполне возможно.