Популярно о популярной литературе. Гастон Леру и массовое чтение во Франции в период «прекрасной эпохи»

Еще более отчетливо русская тема выражена в тридцатом томе цикла, романе «Отель преступлений»: хотя действие разворачивается в Швейцарии, существенную роль в повествовании играет русский генерал Станислав Каркин (отдаленно напоминающий как Дуракина из повести Софи де Сегюр, так и Требасова из романа Леру). Наконец, в предпоследнем томе – «Пеньковый галстук» – читатель переносится в Санкт-Петербург, да и само название книги отсылает к грозным российским реалиям. Отдельные эпизоды – например суд над Фандором – напоминают соответствующие сцены из книги Леру. Как и Леру, авторам «Фантомасианы» не под силу разгадать тайны русской души: «С этими русскими, будь то мужчины или женщины, никогда не знаешь, что они на самом деле думают», – вздыхает Фантомас. В том же духе в «Женитьбе Фантомаса» рассуждает несчастная Дельфин Фаржо, даже не подозревающая, что в обличье одессита Штольберга скрывается Фантомас: «Эти русские всегда ведут себя немного загадочно и странно, а то и пугающе».

Вполне возможно, что «Пеньковый галстук» мог создаваться под влиянием «Рультабийля у царя». Правда, две книги вышли почти одновременно (в середине 1913 года), зато журнальная версия «Рультабийля у царя» публиковалась несколько раньше, в августе – октябре 1912 года; Сувестр и Аллен, несомненно, были с ней знакомы.

При этом читателю несложно убедиться в том, что Леру знал нашу страну несравненно лучше авторов «Фантомасианы». (Это легко понять по тем неточностям, которые в «Пеньковом галстуке» сопровождают описание Петербурга.)

Что касается Николая II, то его образ в «Пеньковом галстуке» выглядит довольно невыразительно. Российский монарх представлен слабовольным, боязливым, но добрым и великодушным. Сцена с его прогулкой по Парижу инкогнито и без охраны не относится к числу правдоподобных.

На свой лад русская тема оказалась поддержана в кинотрилогии Андре Юннебеля, где мы видим в комнате Фандора русскую матрешку (правда, первоначально запланированный четвертый фильм цикла – «Фантомас в Москве» – так и не был снят по причинам не столько идеологического, сколько вполне бытового порядка). Эта пародийная версия «Фантомасианы» считается многими исследователями роковым для восприятия книги событием: в сознании многомиллионной аудитории закрепилось крайне искаженное представление о книге Сувестра и Аллена. И всё же было бы ошибкой утверждать, что текст романа не давал никаких оснований для комической трактовки экранизации. В разных томах «Фантомасианы», а особенно ближе к концу цикла, в большом количестве присутствуют комические эпизоды, целые сюжетные линии и персонажи комического звучания.

Например, в «Тайном агенте» Фандор (в образе капрала Винсона) поневоле оказывается в одном гостиничном номере с прекрасной шпионкой Бобинеттой (в образе аббата); ночью «аббат» предпринимает все меры, чтобы ненароком не уснуть – в частности, он / она вешает на дверь комнаты табличку «W.C.», в результате чего постояльцы то и дело ломятся в номер. Фандор замечает по поводу случившегося следующее: «Да, эту ситуацию неплохо было бы представить в комедии!»

Стихия совершенно водевильного комизма захлестывает читателя в романе «Король – пленник Фантомаса»: Фандору поневоле приходится разыгрывать роль монарха воображаемой страны Гессе-Веймар, причем у него на службе оказывается совершенно карикатурный начальник охраны с неудобоваримым именем Вульфенмименглашк – всё это сильно напоминает какой-нибудь альбом Эрже о похождениях Тинтина, например «Скипетр Оттокара». Журналист постепенно входит во вкус этой рискованной игры и по ходу дела, пользуясь преимуществами своего неожиданного «служебного положения», соблазняет прекрасную кружевницу Мари Паскаль.

В «Полицейском-апаше» Фантомас, чтобы избавиться от Жюва и Фандора, выпускает на них рой разъяренных пчел. Те начинают бешено размахивать руками и тем самым только усугубляют свое положение, зато «неподвижно, как смерть» стоящего Фантомаса пчелы облетают стороной.

Хотя название романа «Смерть Жюва» настраивает читателя на траурный лад, в нем сильно выражена комическая стихия. Сказанное относится прежде всего к двум незадачливым сыщикам – наймитам Фантомаса Налорню и Перузену, которые явным образом пародируют Жюва с Фандором (и предвосхищают Дюпона с Дюпаном из всё того же рисованного цикла Эрже). Они встречаются и в других романах саги, подобно Бузийлю привнося в нее стихию комизма.

Весьма комично также выглядит история с упрятанным стараниями Фантомаса в сумасшедший дом (а более конкретно – в отделение буйнопомешанных) Жювом – тому удается сбежать, спрятавшись в большом вазоне для цветов («Красная серия»).