Попутчица

Наконец увидела девчат, бежавших из леса, почти догнала, и только тогда прорезался голос, и пронзительно закричала: – Мамочка-ааа!

Остановились, когда деревню увидели; почти половина корзин была потеряна, а у кого остались, так пустые были, растеряли всю ягоду.

– И откуда он взялся? Тятька сказывал, что далече мишки бродят, – сказал кто-то.

– Ага, мы малины захотели, а медведь до нее еще больше охочий, – едва переведя дух, переговаривались девчата.

И только Варя молчала, стояла вся белая, как кора на березе. Одной ей довелось увидеть медвежью пасть, и до сих пор не верила, что выбралась, и непонятно было, откуда силы взялись.

У околицы встретились им парни, кому 16-17 лет, а кому уже и восемнадцать исполнилось, в армию идти пора. Шутками встретили девчат, посмеялись над пустыми корзинами, а девчата в ответ огрызались, грозясь: – Вот встретите косолапого, как бы вы смеялись.

Последней шла Варя, тоненькая, в ситцевой юбке и простенькой кофточке, платок лежал на плечах, коса растрепалась.

– Гляньте, никак мишка косу расплел Варьке, – загоготал Сёмка, тыча в девушку пальцем.

– Утихни, – одернул его Тимофей, восемнадцатилетний парнина, широк в плечах, руками силен, лицом приятен.

– Совсем обессилила девчонка, – сказал он ей, подойдя ближе. Недавно заметил, как хороша Варя, хоть и молода еще совсем, не знал, как подойти, какое слово сказать. – Держись за мою руку.

– Я сама, – прошептала она, губы с трудом шевелились.

– Да ты без сил почти, уж и вправду бежали из лесу, раз идти не можешь. А давай понесу тебя, ну хоть до деревни.

И не спрашивая больше разрешения, взял девушку одной рукой, только осталось ей обхватить его шею, а он так и понес, как ребенка, на одной руке – силушки не занимать.

– Пусти, люди увидят, – умоляла она.

Отпустил почти у деревни.

– Ты не бойся, не придет сюда медведь. – Стал смотреть в глаза, как будто запомнить хотел. – Ну, мала еще совсем, уж больно молода. Подрастай, Варя, пока я три года служу, а вернусь, женюсь на тебе.

Девушка была так напугана и слаба, что слова растворились в воздухе и в душу не запали.

____________________________

– Ох, у меня сердце выболело, да что же это с тобой, дочка?! – запричитала Ефросинья, увидев побледневшую Варю. Ноги ее подкашивались, потому как дрожали до сих пор. – Ну, говори, что приключилось, – она стала трясти дочь за плечи, пытаясь привести в чувство. – Кто обидел?

– Там, там… медведь там.

Ефросинья снова ахнула, ощупала Варю с головы до ног. – Цела ли? Может, упала где, когда бежала…

– Не упала, мама, испугалась сильно…

– Ну, это пройдет, давай я тебе молочка налью прохладного из погреба.

– Не хочу молока.

– Ну, тогда картошечки с огурчиком…

– Не хочется мне.

– Да что же это такое, поесть не уговоришь, ну полежи, пройдет все.

Не прошло через день, не прошло через неделю. Страх отпустил, а аппетит пропал, ела Варя совсем мало, еще больше похудела.

Тимофей до осени на сплаве леса работал, а потом проводила мать сына в армию – одного-единственного сына, потому как других не было, а мужа война забрала.

Прошло три года

– Ну, будет, мать, вернулся я, – Тимофей ощущал на щеках слезы матери, не успевая вытирать их. А она, не могла отпустить, все гладила сына по плечам, словно убедиться хотела, что цел и невредим.

– Как тут у вас? Говорят, леспромхоз теперь в селе.

– Леспромхоз, сынок, леспромхоз, хватит тебе работы, только ты бы отдохнул чуток.

– Да я уже отдыхаю, – Тимофей раскинул руки, посмотрел в осеннее небо, потом заметил, как подросла черемуха в палисаднике, да и березы у ворот раскидистее стали.

Малиновое варенье на столе напомнило, как три года назад, нес на руках испуганную Варю, – в армии тоже часто вспоминал, хотел написать, а потом подумал, девчонка еще совсем, вот приеду домой, если не вышла Варя замуж, женюсь в тот же месяц.

Проехала подвода с доярками на вечернюю дойку. Тимофей – к окну, соскучился по такой картине, все было ему родным до того, что даже в груди щемило. И вдруг увидел хрупкую фигурку в голубом платке и само лицо Вари так явственно…

На другой день нашел ее на ферме утром рано. Как мать не уговаривала поспать еще, собрался в минуту, как солдат, и пошел на ферму затемно. – Я насчет работы, – сказал он матери.

– Да ты такая же, Варя, не изменилась, – он смотрел на нее, тоненькую, как молодая березка, большие карие глаза улыбались, и сама она смущенье прикрывала уголком платка. – А помнишь, как на руках тебя нес, когда медведя испугалась?

Девушка побледнела. – Не то я хотел сказать, забудь ты этого медведя, я к тому, что все три года думал: если замуж не вышла, значит за меня пойдет. Пойдешь, Варя?

– Совсем уж неожиданно, не думала, не гадала, что в первый же день после службы свататься станешь.

– Погоди, Варя, со сватами приду в субботу вечером, так и знай. Не откажешь мне? Люблю я тебя еще с той встречи… – И он также легко, как в прошлый, раз подхватил Варю на руки.

– Ой, девоньки, что будет, – рассмеялись девчата, – Варьку никак украсть хотят.