Пора меж волка и собаки

Микулица сидел спокойно. Ждал, что еще скажет этот обезумевший царь. Он оставался здесь только в ожидании Малки, так бы давно ушел, известными только ему пролазами и схоронами. Посмотрел на Ивана сочувственно. Неожиданно глаза его широко распахнулись, и в них засветилась несдерживаемая радость. Угрюмы стоявшие к нему лицом, а спиной к тому, что он видел, волчьим свои чутьем угадали. Хозяйка дома. Она здесь! Она вернулась!! Действительно за спиной Ивана и Угрюмов тихо распахнулась потайная дверца и в темноту подвала юркнула Малка, вставшая в угол, куда не падал свет факела.

– Пришла, что ли? – встретил ее шепот пустоты. Малка опешила. Но звериное зрение ее теперь разглядело слившуюся с каменной стеной серую тень.

– Пришла. Привет, – таким же шелестом ответила она. Тень с удивлением посмотрела на нее, отметив, что теперь она явно выше в иерархии Совершенных их старого хозяина Роллана.

– Я тебе нужна? – прошелестела тень.

– Вы мне все нужны. Будьте готовы! – тень пропала, но Малка чуяла, что она здесь.

Иван тоже всей кожей почувствовал, что в подвале, что-то изменилось, он только не мог понять – что. Он откашлялся и собрался задать последний раз вопрос этому колдуну, почему тот изменил ему. И, если не получит ответа, дать приказ пытать его, а потом живьем зажарить в этой клетке. В этот момент в ухо влился шепот.

– Звезды говорят, Грозный царь, – он узнал голос своей ключницы, пропавшей еще летом прошлого года. Иван вскинул голову. Никого не было, а шепот лился в ухо, – Звезды говорят, что в году этом московскому царю придет смерть!

– Кто это? – вскочил Иван, – Кто говорит?!

– Я говорю! – сквозь подвал от стены до стены проследовала фигура женщины в черно-сером платье со стальной косой на плече.

– Смерть!!! – в ужасе выдохнул Иван.

– Спасибо сестрица, – шепнула Малка.

– Малка, Малка!!! Здесь ли ты? – как за соломинку ухватился Иван за знакомый шепот.

– Я тебе не нужна, – шепот стал громче, – У тебя советников вокруг, как мух вокруг навоза.

– Ты мне всегда нужна! – вскричал царь.

– Клянись делать то, что я скажу!

– Клянусь! Всеми Богами клянусь. Пусть не иметь мне потом прощения и покоя! – он обернулся. За спиной его стояла Малка в платье ключницы. Только взгляд ее стал пронзительным и всепоглощающим, да под рыжей косой в темноте подвала светился молодой месяц.

Наутро невесть откуда взявшиеся опричники во главе с Годуновым, Щелкаловым и Сабуровым вязали Колычевых и всю их родню. Ломали руки Умному и Тулупову, гнули шею Юрьеву. Очередной заговор схарьевцев вместях с новгородской торговой братией рухнул. Второе новгородское изменное дело разрасталось, собирая кровавую жатву.

Царь вышел на красное крыльцо Кремлевского двора, всмотрелся в лица опальных и коротко бросил:

– На кол! – еще раз обернулся, – А Юрьеву голову долой! Это мой последний приказ как самодержца. Остальное дьяк зачтет.

– Я Великий князь…, – громко начал читать дьяк, о том, что Иван Васильевич Грозный снимает с себя заботу о земле Русской и возлагает ее на плечи Ордынского хана Саин-Булата, Чингизова потомка и судьи дел неправедных, потому, как честию он всех бояр выше, – …Иван Васильевич прозванием Грозный отрекаются, – закончил дьяк.

На троне государевом Саин-Булат, прозванный так среди ордынцев за разящую как булат мысль и остроту ума, имя носил мирское, а не ханское и прозывался Симеоном Бекбулатовичем. На престол Симеон сел с титулом Великого князя всея Руси. Иван же остался при нем князем Московским, Псковским и Ростовским. В его уделе были Ростов, Псков, Двинский уезд, новгородская Шелонская пятина, Дмитров, Ржев и Зубцов. Своей княжеской резиденцией он выбрал Старицу, куда и отослал сыновей под охраной Сабурова.

Вскорости из Старицы в Кремль гонец принес челобитье.

– Государю великому князю Симиону Бекбулатовичу всеа Руси Иванец Васильев с своими детишками, с Ыванцом, да с Федорцом челом бьют, – начиналось оно так. Далее Иван просил, – Милость показать и разрешить ему перебрать людишек, бояр и дворян, и детей боярских, и дворовых людишек, дабы себе в удел взять.

Удельная армия, создаваемая в Старице Иваном, как две капли воды повторяла кромешников старого, первого порядка, еще Басмановских. Сформированная в Старице, он спешным маршем пришла и рассыпалась по старым же опричным слободам Заниглинья. Затем и сам Иван со всеми своими удельными дворянами перебрался из Старицы на старый Опричный двор супротив Кремля. Послу аглицкому сказал, садясь на трон:

– Посмотри семь венцов еще в нашем владении со скипетром, – но осекся под грозным оком Малки.

– Гордыню в себе усмири, государь. Не то смотри, я усмирю.

Мудрый Саин-Булат смотрел на все это через прищуренные веки, зная все делается не без присмотра Богов.

За год, что сидел татарский хан в Кремле, Иван вычистил из своего окружения всю скверну и отправил на кол всех, кто готовил измену.

Через год, сидя за столом на утренней трапезе, он, как бы невзначай, спросил у Малки:

– Помнишь Лучезарная, – он называл ее по старому, – Ивашка Пересвет писал как-то?

– Пересвет много чего писал, – уклончиво ответила Малка.