Порабощенные. Сборник рассказов

Вот вспомнила и как-то легче стало. Но воспоминания – штука противная: вроде приятно, но жизнь не заменят. Ничто жизнь эту дряхлую не заменит. Но Пашка думает иначе. Заигрался он с этими очками, ой как заигрался. Сначала всерьез не воспринимали: новая игрушка, всем интересно, виртуальность эта или как ее. Даже меня уговорили попробовать! Нацепила эту хреновину – как клоун в ней была – но меня затошнило сразу, на том и хватило. Пашка первые дни с детьми напополам игрался, потом кричать на них стал, мол, меры не знаете, уроки идите делать. Я ведь даже поддержала его тогда. Потом, смотрю, Сережа просит его телефон вернуть, а Пашка не дает: говорит, нечего делать – сам решу, когда отдам. Ладно, бог с ним, думаю, о детях в кои-то веки задумался, но он ведь все свободное время стал в этих очках ходить. Пить перестал! Поверить не могу, но действительно ни капли в рот за весь месяц не взял. Грузчики его звонят мне, спрашивают, где Пашка, куда пропал, а я и не знаю, как им объяснить.

В общем, как ни вернусь с работы – он всегда в этих очках. Спать ложусь – до сих пор в них. Утром встаю, будильник стукаю, смотрю – все лазит по дому. Поговорить пыталась, он будто и не слышит меня. А вчера что было! Вчера звонили с работы, говорят, не появлялся уже две недели. А я и знать не знала! Думала, раньше меня домой приходит. Ну я ему такой разнос устроила: очки эти треклятые сорвала к херам собачьим, принялась орать, а он… Он как зарядит мне по голове. Я до сих пор поверить не могу. Сколько мы ругались, сколько грязи вылили, но чтоб руку поднять! До такого он никогда не опускался. Говорит: «Тронешь очки, убью, на хер!» И взгляд такой дикий-дикий, словно бес вселился. У меня душа в пятки, мурашки наружу, слезы из глаз. Убежала, в общем, – в ванной закрылась. А он снова в очки запрыгнул и сидит в них: ничего не видит, никого не слышит.

Не знаю я, что с ним делать. Нешуточно меня все это тревожит. Завтра у меня выходной, схожу к Аркадию, спрошу совета. Может, он поможет чем, мозги ему на место вправит. Ох, все у нас не слава богу.

III

Бумаги, бумаги, бумаги. Такое ощущение, что все это оцифруют, только когда я выйду на пенсию. Ладно если бы случаи были интересными, незаурядными, но тут одни старые маразматики и мамкины сынки, косящие от службы.

Кто-то постучал в кабинет. Я на носочках подошел к окну в коридор и чуть сдвинул жалюзи. На скамейке сидел мальчуган лет четырнадцати. Не успел его разглядеть, как дверь распахнулась и показался санитар Петя.

– Ой, вы тут. – Туповатый дылда был не по уму стеснительным. – К вам можно?

– Вообще-то, я занят сейчас. Что ты хотел?

Петя зашел в кабинет, но остался у двери.

– Мужичка привезли, не в себе совсем. Что с ним делать?

Как же невовремя, чтоб их всех.

– Откуда привезли?

– Из стационара. Сынок скорую вызвал, они забрали, осмотрели и к нам переправили. Говорят, тяжелый случай.

Я окинул взглядом сложенные хрупкой чешуей бумаги и нервно вздохнул.

– Заводи, что делать!

Петя послушно кивнул и скрылся за дверью. Ну что ж, давайте гадать: либо встретивший красноглазую белку синяк, либо переборщивший с дешевой химией нарик. В крайнем случае дедуля познакомился с Альцгеймером. Был бы тут тотализатор, я закинул бы пару тысяч на горячку. Уж больно много их в последнее время: на заводах который месяц сокращают работяг; работу хрен найдешь, зато алкомаркет всегда за углом. Грустно, но куда деваться.

Вернулся Петя и еще один санитар, ведя между собой под руку низенького мужчинку. Старая, прожженная потом рубашка с разных сторон торчала из брюк, воротник с одной стороны поднялся, с другой скомкан абы как. Грязные волосы засохли в попытке сбежать к потолку, а глаза источали страх и безумие. Я встал со стула и подошел. Санитары продолжали держать его под руки.

– Мужчина, вы как себя чувствуете? – спросил я абсолютно спокойно, пока рассматривал глаза.

– Куда вы дели очки?!

Зрачки в порядке, но взгляд бегает туда-сюда. Я завернул ему рукава.

– Какие очки?

– Мои очки! Они были на столе… Проснулся, смотрю: исчезли! Куда вы их дели?!

Следов от инъекций на венах нет.

– Может быть, вы сами их убрали?

– Нет! Они всегда были со мной, всегда! А потом пропали… Где они? Где очки?! Куда вы дели их, а? Куда дели, сволочи?! Я порешаю вас всех, если не вернете… – Он опустил голову, ища ответ на полу, потом резко дернул ее вверх. – Это Сережа! Спросите у него, это он украл! Он постоянно выпрашивал их! Отвечаю, это он спиздил. Щенок, блять, убью, на хер…

Чуть приподнял ему рубашку: кости рвались из натянутой кожи. Он давно не ел.

– Или Светка! Тварь, сука, так и знал. Она пыталась отнять их, сука. Потом вроде успокоилась… Пока спал, тварь, забрала. Забрала и ушла! Мразь! Найдите ее, прошу вас, найдите: я просто поговорю с ней. Скажите, пусть вернет очки, очки пусть вернет и делает что хочет. Прошу вас, это вопрос жизни и смерти.

– А если не найдутся, что тогда?