Порабощенные. Сборник рассказов

А сегодня, ты не поверишь, видео X перестало работать. Спустя пять лет после публикации на Ютубе. Сегодня меня в очередной раз съела вонь сбывшихся мечт, в очередной раз это вызвало тошноту. Я закрылся с собой и включил видео X, но оно не спасло. Оно стало случайным смешным видосом из далекого прошлого, превратилось в протухший мем, не вызывающий никаких эмоций. Видео X просто есть. Оно милое и забавное, но его герой больше не влюбляет в себя, он вызывает самое очевидное отвращение. Я не понимаю, что произошло. Я звоню человеку из того времени, но он не отвечает. Пишу другому оттуда же – у него нет времени поговорить. Звоню третьему – его телефон не существует. Кто-то говорит, что вчера было сорок дней. Я не понимаю. Я охуеваю. Видео X больше не грузится. Ютуб сообщает, что оно удалено по требованию правообладателя. На бутылке написано, что ее содержимое конфисковано в пользу потерянного прошлого. Паника. Я не знаю, что это. Обнаженный эмбиент в наушниках превращается в безумный нинтендокор. Сторчавшиеся плоскоголосые евнухи зовут меня в восьмибитную «Сегу», зовут в кубриковское ультранасилие, к Берджессу и в «Хотлайн Майами». Тиндер уведомляет о тысяче новых мэтчей с разложившимися трупами спящих красавиц. Все мертвы. Уродливая незнакомая шмара гладит плечи и просит быть потише. Через секунду она держится за посиневшую челюсть и ревет. Взгляд устремляется в монитор. Видео X проигрывается в десятый раз, но снова не вызывает никакого эффекта. Ни слезинки. Мне перезванивает первый человек из прошлого – он воюет в бородатых пустынях и не помнит никакого видео X. Приходит сообщение от второго – его жена шлет меня на хер и блокирует. Я в одиннадцатый раз включаю видео X. Главный герой – некогда наш Бог – вызывает тошноту. Нимб над святой головой протыкают демонические рога. Это дьявол притворялся Богом. Я запиваю тошноту, спирт пронизывает убитый желудок, и я блюю на широкий монитор переваренными пельменями: бесформенными розовыми кусочками теста. Когда-то идеального Бога, неприкасаемого защитника нашей безмятежности, залило вонючими кусками переваренного времени, привходящего момента. Это ли не победа Гераклита над Парменидом? Плевать, если честно. Это победа вонючего времени над надеждой, над возвращением того самого, безмятежного, неизвестного и необъяснимого счастья. Бывший символ из видео X поет свои песни, как умирающий делосский Аполлон перед иудейскими проповедниками, которые безжалостно сносят его храмы. Я блюю на монитор слезами последних язычников перед монументом погибающего божества. Мой глупый чиптюн подыхает перед клауд-рэпом, как подыхает дикая вакхическая флейта перед стройной лютеранской ораторией. Мне настает конец, пока мои братья не задумываются о закате нашей жизни, о смерти Карфагена. Они утопают в тупорылых сериалах, в дешевом алкоголе, в насущном дерьме, как подкупленные римские сенаторы в преддверии варварского господства. Они поехавшие. Но я не могу разлюбить их, как ни стараюсь, как ни сую себе пальцы в рот, чтобы выблевать все это прошлое. Но им как было все равно, так все равно и осталось. А что, как не это, говорит о самом лютом, самом неизбежном и трагическом конце нашего времени? Ничего.

Мы. Больше. Ничего.

С любовью, из будущего.

Карантин

Матвей Денисович малость захворал. Мигрени замучили, кашель какой-то нездоровый, к тому же душа болит. Записался он к терапевту, пришел за пять минут до записи, дождался врача на жесткой скамеечке и поведал ему о своих болях. А врач отправил Матвея Денисовича на флюорографию. Ну, раз сказали – надо идти, врачу-то виднее.

Выстоял он в очереди добрых полчаса, познакомился со всеми милыми старушками и задержал кривое дыхание в холодной коробке.

Принес Матвей Денисович результаты флюорографии терапевту, а тот почитал их задумчиво, бороду почесал и отправил его кровь сдавать. Ну, раз надо – сдаст, врач-то лучше знает.

Занял Матвей Денисович очередь на кровь, уперся взглядом в угрюмую белую плитку и спустя резиновый часик отдал вампирам свою нерадивую кровь: стукнули ему лезвием в палец и подставили ледяную трубочку. Жадно насосали, не стесняясь. Но им и этого мало: в упругую вену кольнули и оттуда еще подпили.

Вернулся Матвей Денисович к терапевту, пряча лохматую ватку, отдал результаты крови, а врач мусолил их, сравнивал что-то, сомневался. По итогу отправил его сдавать мочу с калом. Матвей Денисович не особо хотел, но раз доктор сказал – постарается. Вдруг там серьезное что.

Сходил он в лабораторию, взял там две баночки и закрылся в грязной кабинке. Окружили его стенка обшарпанная, пол мокрый, да ободок коричневый, кошмарили бесстыдно, но он изо всех сил поднатужился. С мочой проблем не случилось, а вот с калом пришлось постараться: минут двадцать сидел, не меньше. Гордый успехом, отнес баночки в лабораторию и дождался результатов.