Порченый подарок

— Все эти красивые рассказы о защите от Свирепых всего лишь словами для меня и останутся, пока не получу доказательств. А вы, кресса Греймунна, подумайте очень-очень хорошо, прежде чем совершать шаг, исправить последствия которого будет крайне сложно. Вы молоды, и впереди вся жизнь, а онор Бора лишь приоткрыл для вас мир чувственных радостей, но на нем этот мир не замкнут… пока не замкнут. Этот самый мир населен огромным количеством мужчин, один из которых, возможно, однажды станет вашей настоящей сердечной привязанностью, в отличие от нынешнего супруга, лишь обучающего вас плотской любви. Вы готовы отказаться не только от шанса испытать настоящее единение души и тела с тем, кого полюбите, но и обречь себя на вечную насильственную привязанность к тому, кому не сможете отказать в близости, пока он рядом, а скрыться от него не выйдет никогда?

— Хватит! — Я захлопнула перед лицом Иносласа дверь, отсекая себя от его вкрадчивого шепота, разъедающего мой разум.

ГЛАВА 29

Остаток дня я провела прямо как настоящая аристократка — бездельничая у окна. Вот только вместо того чтобы вздыхать от скуки и взирать на неизменно унылые виды, я не отрываясь смотрела на своего супруга, продолжившего работу над сооружением огромного павильона вместе с остальными анирами. Хотя точнее уж будет сказать, что сначала я уставилась на него, просто стараясь развеять тяжкое облако сомнений, которым опять умело окружил меня главный руниг.

Следила за движениями мужчины, соединенного со мной брачными узами — пусть и, можно, сказать односторонними — не болтливого, но всегда чудным образом находящего необходимые для моей уверенности и успокоения слова, такие, в чью искренность моя душа верила сразу. Такого сильного, с действительно невообразимой мощью, но способного быть настолько бережным и аккуратным со мной, со всеми, кто ему дорог. Такого завораживающе и смущающе чувственного, страстного и нежного, терпеливо открывающего все эти стороны и во мне самой.

Смотрела и откровенно спрашивала себя: может ли быть это теплое, постоянно растущее чувство во мне чем-то обманным или временным. Есть ли хоть доля правды в нашептываниях Иносласа, утверждающего, что мое желание тянуться к супругу всем существом — лишь эффект новизны и моей наивности, что однажды минует и сменится чем-то подобным, но уже совсем к другому человеку. Но как такое возможно? Час от часу я ощущаю, как моего мужа будто становится все больше во мне, в мыслях, в том, как теплеют ладони, желая его коснуться, как покалывают губы от жажды его поцелуев, как мой слух нуждается в звуке его голоса, убеждающего меня в ценности для него, в стуке его сердца, когда я всего лишь прижимаюсь к его груди, понимая, что защищена… любима. Не понимаю за что, не представляю, как уж так вышло, но ведь любима! Как и мечтала, как мечтает любая женщина — без постижения и выяснений за что. За то, что ты есть, дышишь, живешь, за то, что ты — это ты! Бесхитростные, примитивные желания, о которых потом чаще всего забывают, поддавшись неоспоримым знаниям о реальности, убеждению чужого опыта, своим разочарованиям. Но у меня это есть прямо сейчас, есть, я это знаю так же точно, как если бы любовь Бора была чем-то осязаемым, что я могу взять в руки, прижать к себе, выпить, как воду, пропитываясь ответным, неумолимо нарастающим трепетом. И разве это однажды вдруг достигнет некоего предела, высшей точки, за которой все неизбежно покатится на спад, чтобы однажды действительно истаять, освобождая место для этого упомянутого рунигом пресловутого нового чувства?

Глядела и глядела, и неожиданно поняла, что уже не выискиваю ответов на эту мрачную головоломку, а любуюсь Бора. Ласкаю взглядом и упиваюсь, словно парю над полом, ног не чуя от осознания, что он мой. Что знаю: пахнет так, что в голове мутится, какова на вкус его кожа, как он касается моего тела, а кажется и сердца, как глаз с меня не сводит, позволяя уверовать, что и в самом деле нет мне равных на свете по красоте… И я почему-то должна допустить, что это временно и преходяще? Что такое доступно будет и с кем-то другим, а то и больше? Нет! Я отказываюсь сомневаться, отказываюсь принять неизбежность такого хода вещей, отказываюсь упускать свое счастье сейчас… Счастье — верно! То, что я испытываю рядом с Бора, в его объятиях, просто глядя на него, — это счастье! По крайней мере, я готова признать его таковым, а вот запретить себе в него погружаться все глубже — не готова. Так что все правильно я сказала — пусть катится кресс Инослас к шарааку! Добираться до меня со своими ядовитыми измышлениями ему не позволю.

Бора, как будто уловив мои мысли, вскинул голову, уставившись на меня, маячащую в оконном проеме, и его глаза прищурились, выдавая подавленную улыбку. Ну да, нам же пока не стоит наполнять все окружающее пространство флюидами взаимной радости и тяги, так что и я лишь прикусила краешек нижней губы, давя ответную улыбку.

«Моя Ликоли», — произнес муж одними губами.