Порочная невинность

– Да это сейчас и не важно. Ты усекла главное – если батя не появится в ближайшие сутки, его поимеют. В Новый год поимели, но он выправил, а сейчас, вот опять… И что самое обидное – по тому же самому вопросу.

– Ни хрена подобного, – встрял водила. – Самое обидное, что он в прошлый раз за это дело отымел всех нас, хотя, я считаю, виновата была Боярская. И в этот раз повторит не задумываясь, а мне что-то не хочется.

– Есть такое, – со вздохом поддакнул бритый. – Но если в тот раз Ольга вообще тупо прощёлкала всё на свете, то в этот – хотя бы вовремя сообщила нам о предстоящем замуте. Вот только батя-то о нём так и не знает, поняла?

– Не совсем. Что тогда плохого, что он не в реанимации? Наоборот – скажите ему обо всём, в чём проблема? Пусть идёт, разбирается.

– Проблема в том, что его подстрелили не просто так.

Я сцепила руки на груди. Эта тема вызывала во мне панику, и, может, от этого я начала мёрзнуть. А может, от того, что сидела в халатике с коротким рукавчиком и с голыми ногами в мокрых тапках.

– М. А я думала просто так. – Но они шутку не оценили. – Ребят, а попроще как-то можно? И, желательно, покороче.

– В больнице его стережёт секьюрити – Никита. Так вот этот Никита, похоже, оказался гнилым, а Бес об этом не знает, – попробовал объяснить Медведь.

– Прикольно. А он вообще хоть что-нибудь знает?

– Он знает, – терпеливо кивнул Медведь, – вернее думает, что в больнице для него сейчас безопаснее всего. Сегодня ночью на стрелке с Филиппком, несмотря на… кхм… на сложный вопрос, разговор вышел приличный, ручки пожали, разошлись по-хорошему… А потом Беса пальнули. Кто – не понятно. Мог и Филиппов стрелка поставить с расчётом, что на него не подумают, а мог и кто другой, чтобы Филиппка очернить, понимаешь?

– Нет.

Медведь огладил лицо ладонью, покряхтел.

– Бля, я не думал, что будет так сложно объяснить… Ну очевидно же, что либо их кто-то стравливает, либо Филиппов реально начал войну без объявления! – но увидев моё растерянное лицо, только махнул лапой: – Короче, пока не понятно, его случайно не замочили с концами или и не собирались валить по-чёрному. Если не собирались, значит, просто пытались запереть на ближайшие дни, и это выгодно тому фраеру, который рассчитывает прикарманить интерес Дениса. А если тупо лоханулись, значит, могут попытаться завершить в любой момент, и кому это выгодно – хрен его знает. Кому угодно. Так понятнее?

Дыхание спёрло.

– Да…

– Вот. Бес загорает сейчас в больничке под охраной своего человечка, латает болячку и выжидает время, пока муть осядет, а дерьмо всплывёт. И он не в курсе, что завтра хмырь из администрации подпишет документы какому-то левому фраеру, об этом Боярская сообщила только пару часов назад. Понятно?

Я кивнула:

– А что значит гнилой охранник?

– Это значит, что он подыгрывает кому-то на сторону, – взял слово бритоголовый. – Вроде и батю караулит – не подкопаешься, но в то же время не даёт нам возможности кинуть ему весточку. Ну то есть, если появится кто из нас, тут же пойдёт информация о том, что Стройбат в курсе о сделке и, само собой, не допустит её, подорвётся сразу из больнички. Врубаешься? С одной стороны, это путает все карты в земельном вопросе тому фраеру, а с другой – даёт второй шанс тому, кто облажался с мокрухой. Ну… если она была вообще, мокруха. – Помолчал. – Короче, нельзя раньше времени карты палить.

– Бли-и-ин… – я упёрлась локтями в колени и уронила голову на ладони. – Я ни хрена не понимаю в ваших делах! Вы мне скажите просто – я чем-то могу помочь? Вы ж не просто так меня выцепили, правильно?

– Ну само собой! Сходишь, навестишь, заодно секанёшь обстановочку, что там да как. Весточку передашь бате. Медведь, вон, считает, что совсем левым людям он не поверит, а знакомым нельзя светиться перед Никитой. А ты у нас как невидимка. Если бы Медведь, человек нездешний, про тебя не сказал, то мы бы, местные, и не узнали бы о тебе никогда.

– Нормально… А вы тогда откуда знаете? – я посмотрела Медведю в лицо, но льдистого взгляда не выдержала, отвернулась.

– От верблюда, – хмыкнул он и кинул мне на колени белый свёрток из сумки. – Переодевайся. Будешь у нас практиканткой-медиком.

– В смысле?

– Есть другие предложения?

Я промолчала.

– Ну и всё тогда. Сбегаешь туда-обратно и можешь быть свободна. Родина тебя не забудет, уж будь уверена.

Я взяла халат, развернула.

– А ещё короче не было?

– Я не знал, что у тебя ноги от ушей. Думал обыкновенные, – не отрывая взгляд от дороги, отозвался водила. – Ну и не ожидал, что Медведь тебя прям вот так, в тапочках выдернет. Уж извини.

Я молча надела халатик, поймала взгляд Медведя.

– Не пойдёт, – он скептически причмокнул. – Твоя гражданка всю малину портит. Переодевайся.

– В смысле, здесь?

– Угу. – И он, как смог, отвернулся к окну.

Я кое-как сняла свой домашний халат и быстренько накинула медицинский. Лихорадочно застегнулась.