Порочная невинность

Раненная рука была замотана бинтами в оранжевых пятнах – от локтя вверх, включая плечо и, наискось, через шею, как при переломе. Но выглядела вполне мирно. А вот голова… Повязка на ней возвышалась как шлём шахтёра, лицо в ссадинах и зелёнке, на предплечии «здоровой» руки белела огромная, похожая на многоножку пластырная повязка. – Мне сказали, ты только в плечо ранен…

– Ты что тут делаешь? – ответил он и метнул быстрый взгляд на дверь. – В таком виде?

Я тоже воровато обернулась на вход, на всякий случай откинула одеяло с ног Дениса, положила на его бёдра пустую баночку, и суетливо расстегнув халат на груди, вынула, наконец, пистолет.

– Вот. Он заряжен, но не взведён и…

Денис забористо выругался.

– Да уж надеюсь. Сунь под подушку. А теперь капельницу сними и рассказывай.

– Как её снимать?

– Прижми ватой и просто вытяни. Стой, не убирай иглу. Пластырем приклей рядом.

– У тебя тут кровь бежит… из дырки от укола…

Он нетерпеливо отмахнулся:

– Побежит и перестанет. Рассказывай.

– Ну-у… это… Никита гнилой, э-э… жирный протух, а какой-то фраер завтра в три будет пить шампанское. – Казалось, от волнения все мысли повылетали. А кроме того, мы с Денисом смотрели друг на друга, я говорила ему всю эту хренатень, он её слушал… но взгляды наши вели какой-то параллельный разговор совсем о других вещах. Вздохнула, взяла себя в руки. – Короче, завтра твою землю в центре отпишут какому-то левому чуваку. Но… – мне показалось, что за дверью послышалась возня и я одной рукой схватила баночку, другой – резинку его штанов, склонилась, но тревога не подтвердилась. – Но эта информация от Боярской, Денис. Я не стала мужикам говорить, но ты сам смотри, можно ей верить или нет… Может, она просто хочет вытащить тебя отсюда, чтобы… – договорить не смогла, голос перехватило.

Он кивнул. На лице его застыла хмурая озабоченность.

– Тебя Медведь прислал?

– Да.

– Пушку он тебе всучил?

– Не совсем. Я сама вызвалась.

Денис снова выругался. Я коснулась его небритой щеки рукой, и он тут же поймал её, прижал ладонь к губам.

– Мила-а-аха… Вот выпороть бы тебя за это!

Взгляд ко взгляду, и я не выдержала, припала к его губам, он жадно потянулся в ответ и тут же зашипел, ухватился за примотанную к туловищу руку. И в палату тут же ворвалась отступившая на мгновенье жестокая действительность. Денис продышался.

– Откуда про Никиту информация?

Я испуганно пожала плечами.

– Мне надо идти, иначе он… сам понимаешь.

– Сможешь отвлечь его?

– Как?

– Не знаю. Мне бы минут десять.

– Ты хочешь сбежать? – Сердце словно сдавили в тисках, но время поджимало, а ещё столько всего… – Там на центральном входе вокзальные пасут. Этот, Костя, и ещё какой-то… А Медведь, кстати, на стоянке за остановкой ждёт. Денис, может, я сначала дойду до них? Может, что-то им передать сначала? – В носу защипало, подбородок задрожал, но я только прикусила губы, взяла короткую паузу. – Я так боюсь за тебя.

Он ободряюще улыбнулся одними губами.

– Ничего, Милаха прорвёмся. Ты, главное, сама не высовывайся. Зубы Никите заговори и постарайся задержать хоть немного. Потом уходи, но не через центральный, а через приёмное. Это возле лаборатории – вниз по лестнице до упора и налево. Там, за рентгенотделением.

– Хорошо… А куда мне потом идти? Я же… Я вот так приехала, – развела руками, показывая на себя.

– Твою мать! Значит, беги к Медведю. Там на месте разберёмся.

– Хорошо. Я пошла?

– Давай, с Богом! Подожди,– поймал мою руку, – иди сюда.

Господи, как же я, оказывается, скучала по его губам, по его требовательной манере, и по разящей от него силе!

Распахнула дверь, вышла, прикрыла её за собой ногой.

– Ну как, – ухмыльнулся Никита, – получилось?

– Угу. Совершенно не интересный тип. Ноль реакции. Даже обидно как-то. Кстати, поможешь мне дотащить ящик до лаборатории? Руки отсыхают просто.

– Не, не выйдет. Я на работе.

– Пфф… Десять минут?

– Не, никак.

Я многообещающе улыбнулась:

– А открой-ка дверь. Ну давай, давай…

Он открыл и я, слегка заглянув в палату, спросила:

– Игнат Николаевич, вы не будете против, если я заберу вашего сотрудника? Буквально на пару минут – до лаборатории и обратно.

– Буду против. У него другие обязанности.

– Ладно, – я сделала вид, что обиделась. – Если я опоздаю к вам на следующий анализ, и вас вдруг накроет приступ, считайте, что это карма, – и пошла.

Но не успела дойти до конца коридора, как меня догнал Никита, перехватил ящик.

– Сказал, туда и обратно.

Я водила его по этажам. Рискуя быть остановленной вопросами настоящих медиков, на свой страх и риск словно иголкой прошивала коридоры по длинному пути, вместо того, чтобы спуститься сразу на первый этаж к лаборатории. А Никита и не сопротивлялся. Держался чуть позади, несомненно рассматривая мои ноги, и без умолка болтал. На месте Дениса, я убила бы такого охранника, вот честное слово!

Не знаю, сколько прошло времени, минут десять точно, когда мы, наконец, спустились на первый этаж. Но намалёванная прямо на стене стрелочка «Рентген» почему-то гласила, что надо ещё ниже. А Денис, вроде, говорил, что лаборатория за рентгенотделением на первом? Ну ладно. Спустились ещё.