Порочный красный

На его лице отражается колебание, он переводит взгляд на дверь детской.

– С ней все будет нормально. С Сэмом ей будет хорошо, – говорю я. – Ведь от меня все равно мало толку…

Мое заявление решает дело. Он кивает, и от облегчения мне хочется вопить.

– Я выйду через пять минут.

Он идет к машине, чтобы подождать меня. Я поднимаюсь по лестнице, переступая через ступеньки, и вваливаюсь в мою гардеробную, едва не упав. Я надеваю чистые джинсы и натягиваю футболку. В ванной я умываю лицо, смываю с него размазавшийся макияж и полощу рот зубным эликсиром. И не трачу времени на макияж.

Я выбегаю из парадной двери, и у меня обрывается сердце, когда я не вижу его машины. Он бросил меня. Я готова упасть на подъездную дорогу и заплакать, когда из-за угла выезжает его сверкающий «БМВ». Вне себя от облегчения я сажусь в машину и пытаюсь вести себя как ни в чем не бывало.

– Ты подумала, что я бросил тебя, – говорит он тоном, в котором слышится юмор, и я испытываю такое облегчение от того, что в его голосе не звучит холодность, что киваю. Он глядит на меня, и я вижу, как на его лице мелькает удивление. Я смущенно смотрю на себя. Я очень редко позволяю ему увидеть меня без макияжа и никогда не ношу футболок.

– Куда мы едем? – спрашиваю я, пытаясь отвлечь его внимание от моего гадкого вида.

– Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, – отвечает он. – Ты хотела поехать со мной, вот, пожалуйста…

Что ж, ладно.

Он включает радио, и мы едем дальше, опустив окна. При обычных условиях я бы впала в истерику, если бы ветер так трепал мои волосы, но сейчас мне все равно, и я чуть ли не наслаждаюсь тем, что он дует мне в лицо. Калеб едет на юг по шоссе. В той стороне нет ничего, кроме океана. Я понятия не имею, куда он везет меня.

Примерно час спустя мы съезжаем на гравийную подъездную дорогу. Я выпрямляюсь на своем сиденье и оглядываюсь по сторонам. Тут растет множество деревьев. Внезапно они расступаются, и я вижу аквамариновую воду. Калеб резко поворачивает налево и останавливает машину под деревом. И, не говоря ни слова, выходит. Когда он не обходит машину и не открывает мою дверь, как делает всегда, я вылезаю и следую за ним.

Мы шагаем молча, следуя вдоль кромки воды, пока не доходим до небольшой бухты. Здесь на волнах покачиваются четыре лодки. Две из них – это рыбацкие лодки, выглядящие поновее, но Калеб не обращает на них внимания и выбирает старую лодку марки «Си кэт», облезшую и нуждающуюся в покраске.

– Это твоя лодка? – изумляюсь я. Он кивает, и на миг чувствую себя задетой из-за того, что не сказал мне, что купил лодку. Однако я помалкиваю и сажусь в нее без его помощи. «Си кэт» – это британский бренд, чему я не удивляюсь, ведь обычно он покупает только то, что было сделано в Европе. Я брезгливо оглядываюсь. У меня аллергия на все, что не ново и не блестит. Похоже, он уже начал приводить эту посудину в порядок. Я чую резкий запах герметика и замечаю банку с ним возле крышки люка.

Я задаю нейтральный вопрос:

– Как ты ее назовешь?

Похоже, ему нравится мой вопрос, поскольку он слегка улыбается, возясь с веревкой, которой лодка привязана к причалу.

– «Большие надежды».

Мне нравится это название. Я ожидала, что оно придется мне не по вкусу, но нет, это не так. «Большие надежды» – это название книги, из которой он взял имя Эстеллы. С тех пор как я родила эту вопящую кучку плоти, все это вызывает у меня довольно приятные чувства. Лишь бы это не имело отношения к Оливии. «Не думай об этом, – корю я себя. – Ведь это из-за нее ты и оказалась в беде».

– Так мы выйдем на ней в море? – задаю я очевидный вопрос. Его голова все еще наклонена, но он поднимает глаза на меня, пока его руки продолжают работать. Так двигает руками только он, и я нахожу это невероятно сексуальным. Я сижу на единственном свободном сиденье – которое сломано – и смотрю, как перекатываются мышцы на его спине, пока он запускает мотор и выводит лодку из бухты. Меня так безумно тянет к нему даже теперь, после нашей ссоры, что я хочу сорвать с него одежду и взобраться на него. Но вместо этого я благонравно сижу и смотрю, как он ведет лодку дальше. Это продолжается долго – он стоит за штурвалом, а я жду. Наконец он заглушает мотор. Слева от меня виднеется береговая линия из песчаных дюн и домов, а справа синеет океан. Он смотрит на воду. Я встаю с сиденья и подхожу к нему.

– Завтра я улетаю в Денвер, – говорит он.

– Я не заболею послеродовой депрессией и не убью твою дочь – если это и есть то, к чему ты клонишь.

Он слегка склоняет голову набок.

– Она и твоя дочь.

– Да.

Мы смотрим, как волны плещутся о борт лодки, и ни он, ни я не высказываем свои мысли.

– Почему ты не сказал мне об этой лодке? – Я один за другим щелкаю ногтями по подушечке большого пальца своей правой руки.

– В конечном счете я бы тебе сказал. Это была покупка, сделанная под влиянием момента.