Порочный красный

Я перестала раскачиваться и подняла коробку. В ней находились письма Калеба, написанные его наклонным почерком. Я читала их, и у меня жгло глаза. Его слова… адресованные этой девице, о которой я ничего не знала. Это точно была не какая-та случайная связь. Это была та, которой принадлежало вишневое мороженое в его морозилке.

Мне надо найти его и рассказать, что она делает. Но все по порядку.

Я собрала все, что мне было нужно, в кучку и рассовала по своим карманам. А затем пошла искать ножницы.

Глава 17

Настоящее

Никто не приходит. К полудню я осознаю, что разрушила свой брак и что у Сэма сегодня выходной. Я открываю скотч. Мне даже не нравится скотч, но почему-то это дает мне чувство близости к Калебу.

Эта маленькая соплячка наконец-то заснула. Я не колеблюсь и наливаю себе лучшего скотча Калеба на два пальца. Она такая легковозбудимая, что немного односолодового виски пойдет ей только на пользу. Я вижу себя в зеркале коридора, когда начинаю с трудом подниматься по лестнице, чтобы принять душ. Я похожа на этих толстых мамочек с неухоженными волосами и потухшими глазами, которые сидят на скамейках в парках. Неужели мне суждено стать такой же, как они? Матерью-одиночкой в уродливых джинсах, кормящей свое чадо этими мерзкими сырными крекерами в форме рыбок?

Нет – я расправляю плечи. Я не поеду в этот чертов парк – я поеду во Францию и буду кормить ее черной икрой и паштетом из гусиной печенки. Я могу быть лучше, чем стандартная мамаша. Я могу быть матерью в стиле Шанель.

К тому времени, как я выхожу из душа, я ощущаю себя обновленной. Неудивительно, что Калеб пьет этот дорогой виски. Я чувствую себя на седьмом небе. Когда ребенок просыпается, я кормлю ее молоком, которое откачала раньше. Она стала привередливой, и, похоже, теперь бутылочка для нее превратилась из источника еды в источник неудобства. Она вопит и мотает головой, пока ее кожа не становится ярко-красного цвета, такого яркого, как рыжий пушок на ее макушке.

Я вожу соской из стороны в сторону в ее рту, пока она наконец не ухватывает ее и не кряхтит с закрытыми глазами.

– Ну что, ты проиграла эту битву, да? – говорю я и, откинув голову на спинку кресла-качалки, закрываю глаза. – Если ты думаешь, что сможешь делать это все время, то ты здорово ошибаешься. Ты маленькая избалованная рыжая соплячка.

Я просыпаюсь в кресле-качалке. Ребенок спит на моем плече. Я чувствую, как жар ее тела проникает сквозь мою одежду и слышу ее дыхание в моем ухе. Я очень осторожно кладу ее в кроватку и проверяю мой телефон.

От Калеба ничего нет, но есть два пропущенных звонка от Сэма. Я собираюсь перезвонить моей ни на что не годной няне, но тут он сам присылает мне сообщение.

Сэм: У меня желудочный грипп, пару дней меня не будет.

Прежде чем я успеваю осознать, что делаю, мой телефон вылетает из моей руки и летит на мою гребаную мраморную лестницу. Я закрываю глаза, слыша, как он разбивается на десяток кусков. Распадается вся моя жизнь.

Ребенок начинает плакать. Я начинаю плакать. Разбив еще несколько бесценных антикварных вещиц, я беру себя в руки. У меня есть чертов ребенок, о котором нужно заботиться. Когда я опять вхожу в ее комнату, мои рыдания уже превратились в тихий скулеж, и я уже достала одну грудь.

* * *

Сэм находит меня на моем обычном месте на полу рядом с ее кроваткой. Он тычет меня носком ботинка в ребра, и я отталкиваю его ногу.

– Ты что, перестала мыться?

Когда я не отвечаю и не реагирую, он поднимает меня на ноги и бросает быстрый взгляд в кроватку прежде, чем вывести меня в коридор.

– Я не убила ее, – бормочу я, – если это то, о чем ты подумал.

Не обращая никакого внимания на мои слова, он продолжает толкать меня к моей спальне.

– То, что ты мать маленького ребенка, вовсе не значит, что ты не можешь содержать себя в порядке.

Я зло смотрю на него. По всему видно, он понятия не имеет, каково это – заботиться о маленьком ребенке. Он вталкивает меня в ванную и включает душ.

– Мне позвонил Калеб и сказал, что он не вернется домой, – говорит он, не глядя на меня. Я отталкиваю его руки.

– Что еще он сказал?

Сэм не отвечает. Это скверно. Очень скверно. Калеб не из тех, кто обсуждает свою личную жизнь. Если он что-то говорит этой чертовой няньке, значит, он принял решение. Я встаю под душ и подставляю лицо под струи воды.

Господи, почему я не подумала об этих ужасных последствиях, прежде чем бросать это ему в лицо? Неужели я и впрямь думала, что сделаю этим больно только Калебу? Я капитально облажалась, и теперь эта бедная маленькая соплячка останется без отца.

Если только…

Я мотаю головой. Как я вообще могла об этом подумать?

Глава 18

Прошлое