Порочный красный

Два дня спустя он умер.

Глава 29

Настоящее

Я начинаю мониторить аккаунт Кэмми на Фейсбуке. Честное слово, эта тупая блондинка только и делает, что постит фотки своего обеда.

Вот черт.

Я продолжаю надеяться обнаружить на ее страничке что-нибудь о Калебе или об этой шлюхе Оливии. Я авторизуюсь на своем аккаунте, которым почти не пользуюсь, и ввожу имя Кэмми. Мне хочется посмотреть, запостила ли она фотки с вечеринки по случаю дня рождения Оливии. Я хочу понять, приходил ли туда Калеб. Это глупо, говорю я себе. Ведь Оливия замужем за этим сексуальным Ганди. Калеба никак не могли туда пригласить. Но я все равно просматриваю все фотки, ища изображения его рук, ног или волос. Но нахожу только фото Оливии. Кто-то сфотографировал, как она приходит на эту вечеринку-сюрприз. Ее рот раскрыт, и, если не знать, в чем дело, можно было бы подумать, что кто-то направил на нее пистолет, а не закричал: «С днем рождения».

На ней надеты облегающие джинсы и такая же облегающая блузка. Я фыркаю, просматривая эти картинки. Оливия, обнимающая Ноя, Оливия, смеющаяся вместе с Кэмми, Оливия, задувающая свечи на своем именинном торте, Оливия, стреляющая в кого-то из водяного пистолета, Оливия, которую сталкивают в бассейн…

На последней фотке Оливия разворачивает подарок. Она сидит на стуле, и на коленях у нее стоит открытая коробка. Но вид у нее отнюдь не счастливый. Ее брови сдвинуты, губы искривлены. Я вглядываюсь в коробку, пытаюсь разобрать, что в ней лежит, но видна только синяя бумага с металлическим отливом. Подпись Кэмми под этой фоткой гласит: «Я не знаю, от кого пришел этот подарок. Признайся, или ты не получишь благодарственную открытку».

Я смотрю на коробку с подозрением. Что же могло быть внутри, если на ее лице отразился такой ужас? Я перехожу к следующим фоткам, но Оливии на них нет. Как будто, открыв ту коробку, она испарилась. Я сую в рот едва оттаявшую резаную морковку. И иду искать Сэма. Я нахожу его в детской, он складывает выстиранное белье. Ребенок находится у Калеба, но Сэм все равно приходит, чтобы помогать мне жить.

– Ты же был на той вечеринке, да?

– На какой вечеринке? – Он выдвигает ящик, кладет в него стопку детских комбинезончиков и задвигает его, не глядя на меня.

– На дне рождения Оливии, Сэм. – Его взгляд перемещается с моих сложенных на груди рук на мою ногу, постукивающую по полу.

– Я не стану потакать твоему стремлению следить за каждым ее шагом.

– Что было в синей коробке, которую Оливия открыла?

Взгляд Сэма быстро перескакивает на мое лицо.

– Откуда ты это знаешь?

– Я зашла на… э-э… Фейсбук.

Сэм качает головой.

– Не знаю. К этой коробке не была приложена карточка. Она заглянула в коробку и сразу побежала в дом. Больше я ее не видел. Думаю, Ной отвез ее домой.

– А что произошло с коробкой? – Не знаю, почему это мне так интересно.

– Думаю, она у Кэмми.

Я сжимаю его руку выше локтя.

– Спроси ее, что там.

Он стряхивает мою руку, и его лоб прорезают три глубокие морщины. Я указываю на них.

– Тебе надо подумать об инъекциях ботокса, чтобы избавиться от этих морщин на твоем лбу.

– Я не стану потворствовать твоей одержимости Оливией.

– Ничего я ею не одержима, – возражаю я. – Мне просто хочется позлорадствовать.

– Разве ты и Нэнси сделали недостаточно, чтобы унизить Оливию?

Я морщу нос. Мне никогда не надоест унижать ее. Этой сучке надо повесить на спину табличку: «Белая шваль, крадущая чужих парней».

– Ты можешь говорить что тебе угодно, Сэм, но она не пыталась разрушить твою жизнь.

Я иду в гостиную, когда до моих ушей долетает его ответ.

– Насколько мне известно, твою жизнь она спасла.

Я резко разворачиваюсь и со злостью смотрю на него. Это ложь, полнейшая ложь. Мне осточертело, что все заставляют меня испытывать признательность к этой хитрой суке за то, что мог бы сделать любой. Я могла бы нанять любого адвоката, какого бы захотела. Оливия была навязана мне.

– Это сказала тебе Кэмми?

Он ставит в шкафчик последнюю чистую бутылочку и поворачивается ко мне лицом.

– Разве это не правда? Разве она не взялась за твое дело и не выиграла его?

– Я тебя умоляю! Это была ее работа.

Я уже и так бледна, но, когда кто-то задает мне этот вопрос, например, моя мать, моя сестра, мои подруги… я всегда чувствую, как от моего лица отливает вся кровь.

Почему она взялась за мое дело? Потому что об этом ее попросил Калеб. Почему он попросил ее сделать это? Поначалу я думала, что это произошло потому, что она обманула его. Он играл на ее чувстве вины, заставлял ее заплатить за ее обман, принудив защищать в суде его жену.

Но затем как-то раз я перехватила взгляды, которыми они обменялись. Взгляд. Как долго может продолжаться взгляд… как долго? Он может продолжаться секунду, одну гребаную безобидную секунду, и при этом рассказывать долгие сложные истории. В секундном взгляде можно увидеть три года жизни. В нем можно увидеть тоску. Я не подозревала об этом, пока не увидела сама. Лучше бы я этого не видела. Лучше мне никогда не видеть другой такой взгляд, взгляд мужчины и взгляд женщины, у которых были отношения.