Порочный круг

Однако разговор дальше не состоялся, так как мое внимание переключилось на шумную толпу вакуумистов, которая устремилась к отдельному столу, чтобы в дружеской обстановке неофициально обсудить итоги своей научно-теоретической посиделки. Ради интереса я сосчитал поголовье физической элиты — тридцать семь человек. Немного погодя я решил и сам присоединиться к ним, так как заметил, что какой-то лейтенант, сидящий около госпожи Удеманс, показывает ей пальцем на меня, наверняка говоря, мол, это тот самый искусственный, который находился около самого жерла монополя. Главнокомандующая армии вакуумистов при ближайшем рассмотрении оказалась мировой старушенцией. Она вовсе не кичилась своими титулами, стараясь показать разделявшую нас дистанцию, ас сочувствием слушала мой рассказ, иногда качая головой и повторяя: "Бедные-бедные солдатики..." Я не опасался, что это посчитают за нарушение запрета на интервью, поскольку был уверен, что все останется между нами. Вскоре я закончил монолог: госпожа Удеманс увлеклась дискуссией с улыбающимся человеком азиатской внешности, и я принялся оглядываться по сторонам — кто чем занимается.

Через два человека слева от меня Жижка пилил полковника экспедиционного корпуса, положив правую руку на спинку стула и сидя в пол оборота к военному, который, судя по выражению лица, и хотел бы отвязаться от собеседника, но не решался, боясь его оскорбить. Жижка, казалось, не замечал этого и все сетовал на то, что флот зажал данные черного ящика канонерки Скорпиона, которые могли бы помочь ученым, а те, в свою очередь, помогли бы армейским спецам. Полковник мычал в ответ что-то не очень вразумительное.

Тут в наш регион стола вторгся слегка захмелевший "гаспадин" Караян.

— Коллеги! — торжественно произнес он, сделав широкий жест бокалом шампанского с опасно плескавшимся содержимым. — Кто из вас знает, чем отличаются внутрисистемные вакуумисты от внесистемных?

Все дружно замотали головами, дескать, понятие не имеем, но улыбки на некоторых лицах говорили о том, что кое-кто уже слышал эту байку.

— Однажды, в студеную зимнюю пору, — начал Караян голосом указателя былин, — решили собраться вакуумисты, скажем, Сириуса и пригласить на свой конгресс коллег. Конечно, билеты и жилье за счет участников. (Приглушенный смех). Внесистемные вакуумисты понегодовали, поворчали и пошли каждый себе покупать по билету. Системные же их сотоварищи пошушукались и купили один билет на всех. Когда же стюардесса пошла проверять билеты, все системные вакуумисты забились в одну каюту, и один из них крикнул через дверь: "Одну минутку! Я переодеваюсь! Прокомпостируйте пока мою карточку". — И сунул билет в щель двери. Стюардесса, естественно, не стала ломиться в каюту — ей наплевать на зайцев и пошла проверять себе дальше. На обратном пути внесистемные вакуумисты решили тоже проделать такую штуку и в ответ на стук в дверь один из них заявил, что раздет и сунул билет в слегка приоткрытую створку. Его коллеги тем временем потирали руки и улыбались. Бедные! Они и не ведали, что отдали билет не стюардессе, а одному из системных вакуумистов, которые вообще не оплатили обратную дорогу. Этот хитрец тут же побежал в другую каюту, где и заперся с сотоварищами в ожидании настоящей проверки.

В общий хохот примешался назойливый писк. Я не сразу сообразил, что это голос моего личного телефона. Мысленно чертыхнувшись, я извлек из кармана пластинку и нажал кнопку приема.

— Мистер Фобос! — раздраженный женский голос.— Сколько можно вас вызывать?! Через тринадцать минут вы должны быть на борту нашего планетолета. Учтите: мы ждать вас специально не будем! Старт-площадка три. Конец связи.

* * *

Планетолет домчал нас до цели всего за три дня — приличная скорость для такого типа судов. Все это время я увлечением читал фантастику Марка Лемье. Сюжетик повести меня захватил: автор утверждает, что при путешествии в область черной дыры космонавты получают возможность перемещаться во времени, а сама черная дыра — это своеобразные ворота в антимир, где представления о времени и пространстве с нашей точки зрения перевернуты. Идея писателя удивительно Перекликалась с моими недавними мыслями и прочно засела в моем мозгу. Мне казалось, что необходим последний толчок, чтобы переступить смутно ощущаемую грань, понять нечто принципиально важное. Но чего-то не хватало. Вроде в книге есть и оригинальность места действия — автор отправляет нас к светилу в созвездии Лисички — и язык героев выразителен и ярок, да и сами персонажи кажутся живыми людьми, но... Все-таки Лемье боится излишней откровенности и на бумаге отражает лишь малую толику своих фантазий. Жаль. Мне нравятся безумные идеи.

Как раз, когда я добрался до эпилога, по отсекам объявили, что через десять минут мы совершим посадку на Парадисе. Упаковка вещей заняла у меня мало времени, и я первый вышел к переходному шлюзу.

Лакированный таможенник настойчиво, но деликатно вывернул наизнанку содержимое моего чемоданчика и, убедившись, что нет ничего запрещенного, посмотрел несколько мгновений мне в глаза и спросил: