Порода. The breed

- Знаешь что, - сказала я неожиданно для себя, - Валентина, послушай. Пожалуйста, сейчас же успокойся. Скажи ему. Позвони на работу, он ведь там каждый день. Похорони Анну Александровну, попроси себе сумму - пока на месяц, до серьезного разговора - и приезжай сюда. В Ньюмаркет. В гостиницу. Денег тебе хватит, он ведь миллионер. А значит, и ты. Вместе делали эту вашу фирму. И принадлежит она вам обоим, не ему одному. Попроси пока умеренно, только на поездку. На билеты и расходы, скромные. И только на месяц. Ну, может, еще на билет в Шотландию. Вдруг нам удастся вместе поехать. Все равно, если дойдет до развода - фирму делить пополам придется. Вряд ли он обрадуется. Ничего не решай, хорони бабушку, проси денег - это нормально, ведь он ушел, а ты домохозяйка и без работы, он даст. Ну как? Согласна? Я буду ждать.

- А виза?

- Купи тур. Срочно. Прямо сегодня. Ну, по крайней мере, сразу, как денег даст. А потом брось группу и приезжай в Ньюмаркет. Я тебе все расскажу. Ладно?

- Я позвоню, - сказала Валя лаконично, явно успокоившись и вспомнив, видно, что рыдания в телефон обходятся недешево. И повесила трубку.

Ну вот, - подумала я, возвращаясь на диванчик у стола. Вот и раздался голос родины. Все как всегда. Муж бросил, бабушка умерла, с горя. Ушел к любовнице с портфелем. Выгнала. Дура.

Тут я заметила, что в зеркале напротив некая женщина устало облокотилась на стол, подперев рукой склоненную рыжую голову, как сестрица Аленушка, в безнадежной, чисто русской позе. Вот она, русская тоска. Да ведь это я!

Но бедная Валя! Ныне миллионерша, хотя, кажется, уже бывшая (si devant, как сказала бы еще не преданная ни огню, ни земле Анна Александровна Корф). А каких-то пять лет тому - библиограф пединститута на Пироговке и моя подруга. В предыстории, то есть в библиотечной, пединститутской жизни - Валя; всего лишь позавчера, в жизни жены долларового миллионера - Валентина (можно - просто Тина); а сегодня... Ну что ж, пусть пока Валентина. Тины не будет, пока (и если) не вернется муж с портфелем.

Анна Александровна воспитала внучку одна. Родители девочки погибли в геологической экспедиции в начале шестидесятых. Тогда на Плющихе стоял еще, тихо истлевая в шелушащихся чешуйках серой краски, деревянный дом Плещеева, а неподалеку - такой же, с покосившимся крылечком, на которое взбегал юный Блок, наезжая в Москву с молодой женой, а слева, в Ружейном переулке, еще смотрели друг другу в глаза домики с мезонинами: в одном когда-то учился на фортепьяно Рахманинов, в другом писал Фет. И тогда в устье Плющихи самым заметным зданием был не отель "Белград", или «Золотое кольцо», а кинотеатр "Кадр", похожий на длинный конюшенный сарай, хотя прежде не только владела этим строением, но и жила в нем то ли тетка, то ли бабушка Льва Толстого.

Как раз напротив "Кадра", в четырехэтажном доходном доме начала века, века уже не железного, а стального, в коммуналке, в комнате высотой втрое большей, чем длина, и вырастила внучку Анна Александровна Корф, с незапамятных времен старший библиограф Высших женских курсов Герье, а позднее - пединститутской библиотеки. И сделала она внучку тоже библиографом. Старшим - не успела. Ведь долог путь от младшего библиографа к просто библиографу, и был он пройден, но вот на еще более тернистый и длительный, почти бесконечный путь к старшему времени уж не хватило. И началась перестройка, и смела всяческие границы и вехи, и библиографов заодно, и кинотеатр "Кадр" стал отделением ГАИ, а внучкин муж - миллионером. А Валя, соответственно, - миллионершей Валентиной, можно просто Тина.

В кухню вышла Мэй, потягиваясь и продвигаясь к холодильнику, в недрах которого хранилась сладостная влага. Прозрачная и крепкая. И ощупью Мэй нашла то, что искала, за банками с зеленым горошком, где по привычке до сих пор прятала от мужа, уже покойного, свою бутылку. И мы выпили водки.

- Кто-то звонил, Анна? Или мне приснилось?

- Моя подруга из Москвы. Валентина.

Мэй еще не до конца проснулась, и, наверное, поэтому не могла скрыть недовольства. Сейчас она особенно напоминала Генриха Восьмого. В момент, когда он узнаёт об измене очередной жены. Особенно нижняя часть лица - точь в точь. Губы скривились в непрозвольную гримасу:

- Sorry, Anna, эта твоя приятельница... Она тоже хочет продавать лен? Или еще что?

Тут я сообразила, что наделала, второпях утешая Валю. Не подумав. А ну как она и вправду приедет в Ньюмаркет? Как мы с ней будем видеться, если я себе уже не хозяйка? А хозяйка у меня Мэй? Теперь-то я знаю, как она одинока и как ревнива. И своевольна. Вот ужас. Не успела отделаться от Валерочки, как еще сильнее влипла. Да. Из огня да в полымя. С Грибом Владимиром Владимировичем как-нибудь справлюсь, а вот Валя... Валю жалко. Ну, попробуем.

- Нет, она ничего не продает. И не покупает. Это моя подруга детства. Мы с ней выросли в одном дворе. Очень близкий мне человек.

Мэй нахмурилась . Начало было явно неудачным.