Порог

— Сколько денег ушло на нашу свадьбу, мне лучше и не говорить, чтобы лишний раз не расстраиваться, — продолжал сетовать Синдзиро. — Эти расходы чрезвычайно глупы. Я бы с большим удовольствием потратил их на упрочение своего собственного благосостояния — жизнь так коротка…

— О, как же я вас понимаю, — подхватил Бизанкур.

— А теперь, как настает вечер, я вынужден бежать из собственного дома, — с неизменной улыбкой, которая напоминала оскал, говорил Такигава. — Из собственного уютного дома. — Почему же так? — прикинулся деревенским простачком Бизанкур.

— Жена, Комахи, — коротко бросил тот. — Она выше всяких похвал — в традиционном понимании, конечно. Безупречное воспитание. Идеальная домохозяйка. Хотя наш гражданский кодекс сорок седьмого года прошлого столетия подарил японским женщинам столько свобод и прав, что, возможно, их стало слишком много. Но моя жена ими не пользуется! Комахи безукоризненна. До оскомины. Разумеется, все мужья стремятся отдохнуть от дома и уходят либо в клубы, либо в другие места отдохновения, но мне приходится именно бежать.

Он даже скрипнул зубами и снова отпил вина.

— А если завести, скажем… любовницу? — осторожно спросил Жан-Жак.

Такигава усмехнулся:

— Уважаемый Фернан, а зачем? Это как-то очень по-французски, не в обиду вам будет сказано. И кроме того, это обременительно. Почему не предположить, что мне нравится просто тишина?

— А как же вы справляетесь с природной агрессией? — поинтересовался Бизанкур.

— Спортзал, — пожал плечами Синдзиро. — Зачем все усложнять.

— Вы удивительно правы… — задумчиво протянул Жан-Жак. — Я вам даже немного завидую. Вашей, я бы сказал, чистоте и стойкости. Я так не могу…

Он видел, что Синдзиро, без сомнения, были приятны его слова.

Расстались они дружески и даже договорились, что на следующий день отправятся вместе в клуб на чайную церемонию, которую Жан-Жак любезно предложил оплатить.

— Я так очарован японскими церемониями, что готов посетить их все, — признался Бизанкур, и его взор был столь искренним, что даже искушенный в переговорах Такигава не заподозрил никакого подвоха.

Шло время, они приятельски общались, Фернан Пико оплачивал любые увеселения, будь то выпивка или простой поход в кафе.

— И не думайте, мне очень приятны эти расходы, — уверил он, отметая любую слабую попытку Синдзиро отказаться от очередного любезного подарка. — Ведь дома, во Франции, таких впечатлений не купишь, на это тратить не жалко.

Они много разговаривали; в основном «Фернан» жадно расспрашивал японца о национальных особенностях, и в отношении к нему у Такигавы утвердилось некое покровительство, а Пико казался ему несмышленым ребенком, затерянным в урбанистических джунглях. И конечно же его умилял акцент француза, который добавлял ему детскости.

Кстати, насчет детей. Бизанкур сплел трогательную историю о том, что, изучая страны и их обычаи, путешествует уже давненько, а в далекой милой Франции у него жена и пятилетний сынишка, с которыми он вынужден общаться только по видеосвязи. Но скоро-скоро он вернется домой, и никакая сила больше не разлучит его с семьей. Он даже показал их фотографии, бережно носимые в бумажнике. В бумажнике француза Синдзиро приметил крупную сумму денег — и евро, и иен — и целый веер разных банковских карточек. От Бизанкура, разумеется, не ускользнуло то, как блеснули глаза японца.

— Смешно сказать, как я скучаю по своему малышу, — грустно усмехнулся Жан-Жак. — Ничего бы не пожалел для него. И, право, досадно даже, что у нас нет такого праздника, Сити-Го-Сан… — Он вдруг молитвенно сложил руки: — Позвольте мне сделать вам подарок. Я бы сделал это для своего Жерара, справляй французы вот такой праздник взросления. Я хочу оплатить для Рэнхо праздничную одежду — так смогу почувствовать хоть какую-то причастность к вашей великой культуре.

— Нет-нет, — запротестовал было Синдзиро, но Жан-Жак четко увидел облегчение в глазах Такигавы.

— Пожалуйста, — настаивал юркий француз. — Если мы обменяемся ответными любезностями, нас это просто развлечет, не правда ли?

— Что вы имеете в виду? — сразу насторожился Синдзиро.

— Помните, я говорил вам про область своих изысканий? — обезоруживающе улыбнулся Бизанкур. — Демонология. На взгляд современного человека — полный бред.

— А в чем этот бред заключается? — все так же настороженно отозвался Такигава.

— В средневековом подходе к делу, вероятно, — все с той же улыбкой пожал плечами Бизанкур. — Во все времена человек остается человеком, и часть какой-то атавистической потребности в потустороннем в нем остается. К примеру, желание обратиться за помощью к древним силам.

— Ну и какой помощи, по вашему мнению, жажду я, уважаемый господин Пико? — усмехнулся Синдзиро.

— Да никакой, — махнул рукой Жан-Жак. — Вам помощь не нужна, вы и сами сможете помочь любому, если, конечно, будет на то ваше желание. К примеру, даже этим древним силам. Вера в древние силы сейчас, в современном мире, угасла почти полностью. А какая же это сила, если ей и питаться нечем? Не более чем потухший очаг с остывшим пеплом. Покинутый очаг.

— Вот как… — задумался Такигава.