Порог греха

– На утро четвёртого мы должны быть на реке, в том же самом месте, где встретились с вами. Степан заберёт вас и доставит в село.

– Прямо как в детективном кино, – улыбнулась Ксения. – Вы уж не обессудьте за правду: не понравился мне ваш товарищ: бирюк бирюком!

– На правдивое слово обижаться грех! – рассмеялся Алесь. – Степан не уважает людей вашей профессии: натерпелся от них. Если бы я не попросил его об одолжении, он ни за какие коврижки не пожелал с вами встретиться!

– Вам он отказать не мог?

– Как и я ему. Мы с ним побратались ещё в Афганистане. Обязаны друг другу жизнями. А фронтовое братство крепче кровного родства!

– Это я знаю, – посерьёзнела Ксения, – времени у меня, как полагаю, в обрез, тогда не будем его транжирить на досужие разговоры!

Годами выработанная привычка не откладывать дело на потом, потому что этого «потом» могло и не быть, заставляла журналистку сразу же взяться за работу.

– Вы позволите мне воспользоваться атрибутами моей профессии? – Ксения извлекла из сумки кинокамеру, фотоаппарат и магнитофон. – Могу я вас снимать открыто или только какую-то часть? Записывать натуральный голос?

– Конечно, – к радости Ксении, согласился Рысь, – как вам удобно! Меня это не смущает. Мой внешний облик субъективный. Это не я реальный. Вскоре вы в этом убедитесь. Но я должен предупредить вас: я бы не хотел снимать там, куда мы приедем.

– А куда мы едем?

– На остров.

– На остров? Там есть большая вода?

– В привычном географическом понимании это, разумеется, никакой не остров. Я так называю место в тайге, окружённое болотами. Она разительно отличается от всего окружающего нас мира. Открыто таёжным эвенкийским народом несколько столетий назад и считается священным. Этот остров – Буркачан – полтора года назад мне показала одна девушка-эвенкийка. Уникальность его в том, что он врачует любые раны и болезни, гасит враждебные чувства, заставляет думать о чистом и возвышенном. А главное – он не хочет открывать себя миру людей, именно тому миру, в котором все мы живём сейчас, – Алесь подумал какое-то мгновение и добавил, раздельно кидая слова одно за другим, – жестоком, кровавом, лживом и подлом.

– Однако ж… – Ксения вскинула бровки, и на тонком красивом лице её нервически заиграло любопытство. Она установила сборный треножник, закрепила на нём камеру, несколько раз объективом нацеливаясь на Рысь, поставила рядом с ним магнитофон.

– Часть разговора я запишу здесь. А если потом возникнет необходимость, то будем выезжать за пределы острова. Идёт?

– Согласен.

– Ведите себя непринуждённо: наливайте и пейте чай, подбрасывайте сучья в костёр, шуруйте в нём, поглядывайте по сторонам, в небо. То есть чувствуйте себя так, как если бы меня здесь не было.

Снег прекратился. Облачная пелена потончала. Заярчился солнечный диск. Посветлела серая матовость дня. Ксения удовлетворённо обвела небосвод глазами.

– В самый раз. Освещение – на ять! Включаю камеру.

– Постойте, – смутился Алесь. – А с чего начать разговор?

– Я буду задавать вопросы. Разговор может принять спонтанный характер. Пусть это вас не волнует. Я при монтаже всё почищу, придам ему нужную композиционную стройность!

– Я доверяю вам. И полагаю, что не буду выглядеть монстром-убийцей или просто идиотом! – улыбнулся он.

– Не допускайте даже мысли о моей непорядочности, – почти обиделась Ксения, – я служу истине, а не мамоне! Хотя сотни моих коллег делают наоборот. Вы готовы? Тогда работаем!

Ксения включила камеру, присела рядом с Рысью и щёлкнула клавишей магнитофона.

– Алесь Вацлавич! Все журналисты мечтают встретиться с вами, написать историю вашей жизни. Почему вы отдали предпочтение мне?

– Я читал ваши статьи. Вы не поливали меня грязью. Вы пытались меня понять. Как честный журналист, а не записной журналюга, вы доискиваетесь истины. В наше время это небезопасно и дорогого стоит.

– Спасибо за доверие! Вы могли встретиться со мною и гораздо раньше, а решились только сейчас. Почему?

– К этому меня принудили жизненные обстоятельства. Моим именем начали пользоваться подонки – настоящие убийцы, преступники. На местах грабежей и разбоев они оставляют якобы мои следы – метки Рыси. Кровь – не моя стихия. Я приговариваю к смерти только самых отпетых негодяев. Я никого не грабил. Я только вершил суд. Случалось, и над теми, кто сам обязан был по закону творить суд праведный и нелицемерный, но не делал этого. Более того, оправдывал самых злейших преступников.

– Вас называют лесным дьяволом…

– Это расхожая метафора. Если бы мне иметь хоть чуточку его силы! Знаете в чём уникальность этого князя тьмы?

– В чём же?

– Он сумел внушить миру мысль о том, что на самом деле не существует на свете. И действует гораздо энергичнее Бога. Попробуй-ка докричаться до Бога? А дьявола только упомяни! Он всегда рядом. Его дыхание за спиной вы услышите сразу, как только замыслите дело неправое: украсть, убить, оболгать. Это он подталкивает человека к запойной рюмке, табаку, к косушке наркотика, в конечном счёте, к яду и петле.

– Значит, вы не верите в Бога?