Порог греха

Алесь не сердился: дураком надо быть, чтобы за науку обижаться!

– Дюжой ты, Леська, и смекалистый, – похвалил довольный Афанасий, – с лёту всё схватывашь!

Ещё при первом знакомстве у машины Алесь обратил внимание: левая рука Афанасия не разгибалась в локте, а пальцы двигались в каком-то топорщущемся замедлении. Дрова он колол в основном правой рукой, придерживая левой топорище. Заметив пристальные взгляды Алеся на его руках, Афанасий оставил топор, сел на чурку и с привычной обстоятельностью ловко свернул самокрутку. Прикурив от спички, глубоко затянулся и хитровато посмотрел на Алеся.

– Это, паря, не то, о чём ты думашь. Это не войной покалечено. Родная тайга приложилась, вот так! А штоб разобъяснить тебе, что да как, хочу спытать одним вопросом.

Алесь насторожился.

– Скажи мне, какой зверюга в тайге самый страшный, самый опасный?

Усмехнулся Алесь: тоже мне загадка! Хоть он из Белоруссии, но и там каждый ребёнок знает, что нет в лесу зверя сильнее и страшнее, чем медведь. Не даром же его кличут хозяином! Во всех русских и белорусских народных сказках он главный!

– Э-э нет, паря, – в свою очередь усмехнулся Афанасий, – не попал! Конечно, Миша – зверюга сурьёзный. Он никого не боится, а потому по тайге бродит свободно и шумно, когда, конечно, никого не скрадывает. А зверюгу, мною загаданного, ни глаз не берёт, ни ухо. Токмо и узнаешь, как он в тебя вопьётся!

– Как вопьётся? – недоумённо спросил Алесь, представив, что каким бы маленьким, как мышь, ни был кусачий зверёк, всё равно его можно и увидеть, и услышать. Да и как там он может подкрасться в невидении, без страха?

– Ладно, не стану тебя донимать! Зовут этого зверя клещом. Малюсенький такой, как семечко, а болезнь в себе носит страшенную: эн-це-фа-ли-том зовётся! Укусит человека и заразит. От заразы энтой головная боль, мозг воспаляется. Кому удаётся болезнь одолеть – калекой остаётся: то рука плетью, то ноги тряпкой. Или ишо что выходит из повиновения. Мне повезло: локоть вот да пальцы. А чаще всего человеку – кранты! – Афанасий несколько раз затянулся дымом. – Но щас, Леська, ты его не бойся: он уже активность потерял. Холода, паря, страшится сам! – Афанасий посмотрел на тайгу, на густой наволок, снова затягивающий небо. – И в жизни людской, Леська, так: живёт какой-нибудь человечишко, мирный, смирный, незаметный, и вдруг бац – укусит, а то и вцепится клещаком, кровь из тебя до пустых жилок потянет! – он запоптал окурок, встал с чурки. – Хватит, брат, на сёдни! Баньку посмотрю: подошла наверно!

Помещение бани представляло собой полуземлянку с низким потолком и подслеповатым окошечком. Большую часть её занимала печка с чугунным котлом, железным ящиком, наполненным каменными окатышами. Вплотную к печке подступал полок. А у самого входа стоял цинковый бак с холодной водой. Несмотря на тесноту, один человек мог вполне хорошо помыться и попариться. Жару хватало с избытком. Алесь долго и с наслаждением охаживал себя берёзовым веником. Наплескав горячей воды на раскалённые камни, лежал в блаженном влажном тепле, не веря счастью, которое вдруг свалилось на него после всего пережитого за последние дни.

Ночью он спал крепко и спокойно, без постоянного напряжения, которое не оставляло его даже во сне, преследуя кошмарными видениями. С утра следующего дня Афанасий взял парнишку в учебный оборот в соответствии с его личным представлением о науке выживания в тайге.