Порог греха

Накупив в ближайшем киоске ворох газет и журналов, Алесь несколько дней читал. Особенно ему понравилась газета «Провинциальная жизнь», издающаяся в Москве. А в ней – статьи и очерки собственного корреспондента в Лесогорской области Ксении Друбач. Писала она страстно, сердито и правдиво. Критиковала местную администрацию, прокуратуру, суды и милицию. Три статьи посвящались милиции Центрального района. Двое сотрудников придрались к одному гражданину, избили до смерти. Долго шло следствие. Семье пострадавшего – жене и двум дочерям – из морга выдали для похорон только голову. Суд оправдал убийц. Подобных материалов в газете публиковалось немало.

Местная пресса и прежде всего подручная Салипода областная газетёнка «Лесогорский вестник», как и прежде, печатала только проходные материалы, ничего не дающие ни уму, ни сердцу. Похваливала губернатора и его команду. Частенько мелькали на страницах его фотографии: то с детьми в каком-нибудь интернате, то с ветеранами войны и труда, то на трибуне совещаний, то на корте с теннисной ракеткой в руках. Что-то где-то открывал, перерезая ленточку, что-то кому-то указывал на строящейся магистрали, в школе, институте, на заводе или в поле; обещал, призывал, успокаивал, разглагольствовал о любви к Отечеству и малой Родине.

В телепередачах Алесь обратил внимание на то, как тщательно подбиралось окружение Салипода. Охраняли его как никогда: рядом постоянно маячили фигуры Джохара Заурбекова и его головорезов.

Никакой демократии в Лесогорске не было, как не было её и в стране: процветала коррупция, крупные бизнесмены заботились не об экономике России, а о личном кармане, а деньги скрывали в зарубежных офшорных банках. Экономический бандитизм ушёл в подполье. Люди, организации, мелкие сообщества, предприниматели стремились отделиться друг от друга, обособиться. Тайга безнаказанно вырубалась без лицензий и правил.

Сквозь густой, навязчивый, обволакивающий всю жизнь страны туман словесной мишуры, наглой и глупой рекламы, порнографических фильмов, боевиков с насилием и кровью, пропаганды красивой и сытой жизни, проституции, оголтелого предпринимательства, едва прорывался слышимый чутким ухом стон российского народа: я устранён от власти и собственности; в стране бесполезно бороться за справедливость и куда она идёт – непонятно!

Город Алесь воспринял с тем обострённым чувством, какое бывает у больного человека после выздоровления. Среди стареньких «жигулей» и одряхлевших «запорожцев» сверкали завидным лаком лёгкие и бесшумные иномарки. Из них орала музыка. На центральной улице искрилась разноцветьем электронных ламп зазывная реклама. В людных местах гуртились молодые проститутки. По тротуарам, по-хозяйски помахивая дубинками, прохаживались стражи порядка. В мусорных ящиках, установленных в укромных местах, копошились бродяги. С каменным выражением в лицах спешили куда-то мрачные, равнодушные ко всему люди. В дорогих магазинах и супермаркетах, похожих на выставки продовольственных и промышленных товаров, продавцов было больше, чем покупателей.

У ресторана «Пьяный лось» несколько милиционеров тащили к патрульной машине и пинали ногами двух парней. К Алесю подошла девушка в короткой юбочке, кофточке с вырезом и зазывно распахнутой каракулевой шубке. Поинтересовалась, не желает ли дяденька развлечься, недорого. Алесь в сердцах пристыдил её:

– В дочери мне годишься, а то и внучки! Работать надо!

Девица не смутилась:

– Я и работаю!

У дверей элитного ресторана стоял, опершись на два костыля, моложавый парень в форме десантника и голубом берете. Курил.

– Не пускают? – участливо спросил Алесь.

– Я и не прошусь: всё равно денег нет. Так, богатенькими буратинчиками любуюсь, за которых кровь проливал. Жируют, суки!

Парень выбросил окурок и смачно плюнул.

– Тогда здорово, браток! – Алесь протянул руку. – Майор спецназа, воевал в Афганистане.

– А я в Чечне. Там и ноги оставил. Здорово, батя! Меня Алёшкой звать.

– А меня Алесем. Может, зайдём?

– А чего не зайти, если старший братан приглашает?

Два амбала загородили вход в ресторан. Алесь показал майорское удостоверение.

– Мы однополчане. Надо помянуть погибших товарищей, – и, зло прищурившись, он посмотрел в глаза тому и другому. Так хотелось двинуть по сытым и самодовольным рожам – легли бы на месте! Но нельзя начинать с этого свою горькую работу: ещё к ментам попадёшь, и всё раскроется!

Алесь сунул руку в карман. Вышибалы смущённо переглянулись: «Чёрт бы драл этих военных, ещё стволы достанут, были случаи! Пусть идут». И расступились.

По широкой мраморной лестнице Алесь на руках занёс Алексея на второй этаж. Усадил за крайний стол.

– Ну ты, батя, ещё ничего, в сила́х! – восхитился Алексей.

– Есть ещё, Алёшка, порох в пороховницах, – усмехнулся Алесь.

Он протянул официанту хрустящую бумажку и попросил никого к ним не подсаживать. Чаевые явно не дотягивали до нужной суммы, но официант смолчал: с военными повязка тряска, и на том спасибочки!