Пороги

— Хорошему человеку опасаться здесь очень даже нечего. А вот мне лучшей побыстрее и подальше, пока баба искать не наладилась. Она на той стороне в лодке кемарит, сигнал мой поджидает. Побегу. А насчет того, что водочка пакость, категорически возражаю. Ценнейший продукт. Восстанавливает к жизни.

Он задом открыл дверь, споткнулся об оставленный на пороге тазик, торопливо и гулко застучал сапогами по лиственничным плахам двора. Скрипнула калитка, а чуть погодя раздался выстрел. Судя по всему, сигнал о возвращении. Насчет ружья Чистяков все-таки ошибся. Оно было заряжено.

— Прошка это, — объяснил нам утром Михаил Федорович, подошедший разузнать, как мы переночевали. — Прошка Будин. Дурнотравье здешнее, ежели все по правде обозначать. Но так-то безобидный и поговорить не дурак. Всё, что угодно, тебе разъяснит и расскажет. Недаром говорят, что в пустой бочке звону много. Прижился тут у нас. Вдовуха престарелая пожалела. Сбежал откуда-то, а куда подаваться, понятия не имеет. А у той тоже сколь лет полная голь в дому, на потомство не сподобилась. Мужика на заимке беглые подстрелили, вот она и доживала, как могла. А с Прошкой вроде как оживела. Попивать, правда, стала, но не так чтобы, больше для общего настроения. Прошку-то, чтобы без дела не болтался, местные мужики на охрану сговорили. Чтобы за их бывшими хозяйствами приглядывал. Вдруг затопление не в ту сторону наладится. Тогда и возвернуться можно будет. Сколь лет наши дедки да бабки жизнь здесь обустраивали, а теперь получается, что зазря.

— Почему зазря? — не выдержал Чистяков. — Жили же. Судя по общему обустройству, неплохо жили.

— Неплохо, чего и говорить. Власть далеко, наведывалась редко — живи не хочу. А с местной властью, из своих, завсегда сговориться можно. Чего теперь вспоминать — наперекосяк все пошло.

— Во как! — озадачился Чистяков. — А я как раз насчет воспоминаний вас хотел потревожить.

— Как это? — насторожился Михаил Федорович.

— Очень уж нестандартно по нонешним временам ваше месторасположение и эта покинутая деревня, в которой ещё хоть сто лет живи. На редкость добротная и приспособленная к здешним непростым окрестностям. А особый мой интерес к вашей заброшенной часовне. Давно её посещать перестали?

— Так спокон и не посещали. У нас народ к религии не сказать, чтобы особо привычный. А как в колхоз записали, вовсе запрет наложили.

— Правда, что Немыка в ней помирать решила?

— Прошка, что ль, наговорил? Он вам ещё и не то доложит, если привечать будете. Он её пуще огня пугался. Стороной обходил, оглянуться боялся. Она Проху по первости из-за его убогости и что у Немыкиной сеструхи пригрелся, пожалела, видать. Свое умение передать посулилась. Так он давай отмахиваться и бегом убегать от такого подарка. Тогда и посулила, пока всё не обозначится, будет он тут вроде дворовой шавки проезжих да проходящих облаивать без всякого смыслу и интересу для себя.

— А что обозначится? — как всегда некстати встрял я со своим вопросом.

— Кто ж его знает? Немыка, может, и знала, а мы откуда? Когда обозначится, тогда и видать будет. А насчет церквушки нашей заколоченной тоже полная неудача получилась. Старушонки наши как-то заезжего попика освятить её сговорили. Так он, когда зашел в неё, огляделся, и не хужей Прошки руками замахал. Святости в ей, кричит, никакой не имеется, а соблазн великий. Немедленно крест скидайте, пока беда не нагрянула. Святость, мол, на землю через молитвы и этих… как их? Святотерпцев приходит, а через эти ваши картинки только соблазн и разорение. Как в воду глядел. Сами, небось, знаете, что началось.

— И какой же он там соблазн разглядел? — удивился Чистяков. — На мой взгляд, очень даже неплохой художник все там внутри оформил. Не по канону, правда, но вполне достойные портреты. Никаких соблазнов в вашем скромном храме мы не разглядели.

— Так ведь соблазн дело такое. Захочешь отыскать, на пустом месте отыщешь. Попу иконы наши не понравились, а председателю тогдашнему, Пометову Григорию, которого с городу прислали, крест поперек оказался. Самолично наверх полез скидывать. Тоже соблазн разглядел. Мол, старухи наши на крест, а не на портреты вождей крестятся. Так вместе с крестом сверзился по неумению.

— А поп?

— Что поп?

— Он-то чем был недоволен? Сформулировал как-нибудь? Насчет соблазна.

— Я-то сам не слыхал, мать пересказывала. Говорил, нельзя, чтобы между вами, грешниками, и великими праведниками сходство хоть какое-нибудь обозначилось. По первости даже порезать и пожечь грозился, да мужики, если по правде сказать, не дали. Не хочешь, говорят, святить — не святи, а отцов и дедов своих в обиду не дадим, пускай, такие как есть, нетронутыми остаются.