Пороги

— Да нет… Нет. Поглядеть захотел, не прячась, что здесь и как. Завоевал это право, как видишь. Да вас с Верой хотел забрать.

— Куда забрать?

— К себе. Понятное дело, если захочешь.

— Что я, маленький, что ли?

— Так я и говорю, захочешь если.

— Нет.

— Ну, нет, так нет. Подумай еще.

— Чего думать-то?

— Всю жизнь здесь собираешься сидеть?

— Зачем? В армию осенью пойду.

— Вот и поглядел бы на белый свет.

— Чего его глядеть. Нагляжусь еще.

— Я у тебя переночую? Идти-то мне некуда больше.

— Ночуйте.

— Ну, а по такому случаю — за встречу полагается.

Достал из чемодана бутылку водки, хлеб, консервы.

— От самой Польши вез. Думал, выпьем с Николаем. Ладно, выпьем еще. Потом.

— Я утром на покос еду. Можно вместе.

— А что… На какой покос-то?

— На Торинский.

Рогов стал открывать консервы.

— Кружки там или стаканы — имеются?

Санька прошел в задоски, поглядел недовольно на забившуюся в угол Надежду, взял из шкафчика стаканы.

Рогов продолжал расспрашивать:

— На Торее, не упомню, чьи покосы были? Ну да, Кузовлевых. Цел из них кто?

— Никита вернулся, да тут же в город с бабой подался.

— Не богатая, видать, у вас тут житуха?

— Как у всех.

Рогов разлил водку по стаканам.

— Давай, сын, деда помянем. Могучий мужик был, куда нам. Все своими руками. С пустого места начинал.

Запрокинув голову, он залпом выпил содержимое стакана. Санька посмотрел на него, оглянулся на задоски и неумело попытался выпить водку. Не допил, задохнулся, отставил стакан.

Скрывая грусть и растерянность, Рогов, улыбаясь, смотрел на сына…

Косарей на луговине было немного. На дальнем от тайги конце, где трава помягче, кучкой заходили бабы. Председатель шел серединой луга, оставив слева от себя широкий выкос, сделанный за утро. Мальчишки и старухи сгребали подсохшую траву.

Балаган сварганили у самой дороги, больше похожей на тропу. Тут и остановилась старенькая Санькина полуторка.

Спрыгнувший на землю Рогов внимательно огляделся.

Николай услышал машину, остановился, махнул приветственно рукой, достал брусок, застучал по лезвию.

Рогов сразу узнал его. Потрепал по заросшему загривку подбежавшего мальчишку, оглянулся на Саньку, возившегося в кузове с каким-то грузом, бросил на сиденье фуражку, расстегнул и отправил туда же ремень, расстегнул гимнастерку, взял одну из стоявших у балагана литовок, постучал по лезвию ногтем и стал в ряд за все еще точившим косу Перфильевым. Широко размахнулся. Трава послушно легла под ноги. И пошел, пошел…

Николай кончил точить косу, спрятал брусок, но все еще стоял, глядя на приближавшегося незнакомого человека. И чем ближе тот подходил, тем внимательней он вглядывался. Что-то знакомое узнавалось в повадке, в высокой широкоплечей фигуре человека. Невольно оглянулся на далекий еще конец прокоса, где ворошила траву Екатерина.

Рогов выпрямился, остановился, стер с лица пот, улыбнулся неподвижно стоявшему Николаю. Тот узнал наконец. Посмотрел на возившегося у машины Саньку. Нахмурился. Хотел было шагнуть навстречу, но потом резко отвернулся, взмахнул косой.

Рогов покачал головой — так значит! — и двинулся следом.

Лицо косившего Николая побледнело. Рогов, шедший следом, еще улыбался, но узнав в двинувшейся навстречу женской фигуре Екатерину, согнал улыбку. Взмахи его стали торопливыми и нервными. Нагонял Николая. Ближе, ближе. Уже совсем близко видна его пропотевшая солдатская гимнастерка. Николай, почувствовав его приближение, ускорил шаги.

Екатерина остановилась, глядя на приближавшихся мужиков, и вдруг все поняла, узнала. Николай был уже совсем рядом. Зло глянул на нее. Тогда она пошла рядом. На Александра даже не смотрела. От машины к ним бежал Санька…

Наконец прокос закончился. Тяжело дыша, Николай остановился. Екатерина остановилась рядом. Николай с пристальной задумчивостью посмотрел на нее и только потом повернулся к подходившему Рогову. Подбежал и Санька. Рогов тоже закончил прокос, откинул сапогом валок скошенной травы и оперся на косу.

— Отвык за войну. Пять лет, считай, в руки не брал. Да и осколочки мешают. Осталось их во мне, как дроби в пальнике. — Внимательно оглядел Екатерину, Николая, Саньку. Грустно улыбнулся. — Как вы… Все вместе. Здорово, что ль…

— Здравствуй, Рогов, — не сразу ответил Николай.

Екатерина промолчала.

— Наш ротный, чуть что, — не вижу энтузиазма! — кричит. У вас энтузиазм, гляжу, тоже отсутствует. А я вроде при всех орденах. Специально гимнастерку не скинул.

— Давай прямо — зачем сюда?

— Давай прямо, Николай. Ты всегда прямой мужик был. Куда еще прямее… Если все на свои места ставить, то положение такое… Возвращаюсь в свой новый дом, в Якутск. Там у меня жена… Хорошая жена. Об этом разговора не будет. Двое пацанов. Сюда заехал вот… с Санькой повидаться, отцу могилку наладить, если она имеется. А потом… Самому все это испытать надо, тогда поймете. С косой вот прошелся, как десяток годов сбросил. Осколочки только мешают, а то бы обошел тебя…

— На каком фронте был?

— Фронта-то? Обсчитал я их все, поди. На 2‑м Белорусском закончил. Сам-то давно вернулся?

— Год скоро.