Пороги безмолвия (СИ)

Вокруг бесшумно клубился серый туман, заглушая звуки и обволакивая со всех сторон. За туманом простирался безграничный белый мир, пустой и безликий. Очень тихий. Спокойный. Гарри не знал, где оказался, но ему нравилась эта безмятежность. Здесь не нужно было ни о чем волноваться, лгать, бояться, бороться, к чему-то стремиться. Хотелось провести тут вечность, раствориться в бело-сером мареве и стать частью этого всепоглощающего спокойствия.

Впрочем, он был здесь не один. За пологом непроницаемой сизой дымки эхом разносились чьи-то шаги. Слышалось негромкое постукивание когтей по мраморному полу и тяжелое дыхание загнанного зверя. Доносился шелест перьев.

Гарри пытался разглядеть того, кто бродил вокруг него, но мгла становилась только плотнее, скрывая от глаз мальчика неведомое существо. Из густого тумана показывались то длинные лапы, то выскальзывал кончик серебристого хвоста или часть белоснежного крыла с причудливым витиеватым узором, а иногда виднелся размытый силуэт огромного зверя, плавно скользящего в мутной дымке. От зверя исходила волна удушающей злобы. И всё же он колебался, не зная как поступить. Желая разорвать незваного гостя на части, он, тем не менее, медлил и настороженно к нему присматривался.

В вязкой тишине раздался лязг металла и по всему телу разлилась свинцовая тяжесть. Гарри опустил голову и с недоумением посмотрел на свои руки. Запястья оказались скованы тяжелыми кандалами, от которых тянулась пара ржавых цепей, уходящих в блеклую дымку.

В то же мгновение, как мальчик заметил цепи, на белом полу, там, где они исчезали в тумане, появились капли крови. Они походили на рубиновые цветы, постепенно раскрывающиеся вокруг него. Но это была не его кровь и не его раны.

Стоило Гарри об этом подумать, как серое марево чуть рассеялось и взору подростка предстало огромное существо, застывшее почти в двадцати шагах от него. Узкая морда причудливо совмещала в себе черты волка, птицы и дракона. Гибкое, длинное тело с высокой холкой и широкой грудной клеткой походило отчасти на волчье, отчасти на змеиное. Оно было мощным и крупным, отдаленно напоминая мальчику рисунки драконов из детских сказок.

Длинные лапы казались чересчур изящными и аккуратными, хотя острые черные когти, царапающие пол, не оставляли сомнений, что одного их удара будет достаточно, чтобы оборвать чью-то жизнь.

Вместо чешуи голову, переднюю часть корпуса и лапы покрывала длинная, волнистая шерсть серебристо-белого цвета, струящаяся вдоль гибкого туловища крупными замысловатыми витками. Вторую половину тела и задние лапы укрывали широкие белые перья. Чешуйчатый светлый хвост был очень длинным и оканчивался продолговатой волосяной кисточкой, как у льва. От затылка вдоль всего позвоночника тянулся сияющий гребень, похожий на множество тонких жгутов, плотно скрученных между собой.

Но больше всего Гарри потрясли крылья колоссальных размеров. Они будто состояли из плотных завитушек белой дымки и походили на узорное кружево, легкое и неосязаемое. Увы, сейчас они безвольно свисали вдоль тела и волочились по полу, словно сломанные или атрофированные, отчего зверь казался обессиленным и больным. По мере того, как плотное марево расступалось в стороны, мальчик мог разглядеть все больше и больше деталей, пока наконец его взгляд не приковали широкие штыри, глубоко вогнанные неизвестным мучителем в измученное тело. В груди, спине и боках существа виднелись ржавые болты, спаянные с толстыми цепями, теми самыми, что крепились к наручникам на запястьях Гарри.

Подросток смотрел на страшные раны, кровоточащие при каждом вздохе существа, и почти чувствовал боль, что испытывал зверь в это мгновение. Внезапно он понял, что каждый раз, когда произносил заклинание, цепь натягивалась и от существа к волшебнику по ней проходила магическая энергия. И это причиняло зверю ужасные страдания.

В сознании слизеринца раздался далекий голос Хранителя Архива:

“Управлять путём оков и плетей оказалось проще и приятней, чем обменивать жизненные силы на магическую энергию”.

“Так вот о чем она говорила”, — подумал Поттер.

Наконец Гарри понял, почему при каждом стихийном выбросе ему казалось, будто что-то раздирает его изнутри. Это была боль зверя в те мгновения, когда он стремился вырваться на волю. Пытаясь сбросить мучительные оковы, он истекал кровью и слабел, потому и наступало магическое истощение и страшная слабость. Они были связаны проклятыми цепями, и для каждого из них это было невыносимо.

А путы возникли не в результате разрушения магической коры. Они существовали всегда, но именно трещины в коре пробудили зверя ото сна, и теперь он раз за разом пытался вырваться из своей клетки.

С трудом мальчик встретился взглядом со зверем. Внимательные глаза серебряного цвета с изумрудными вертикальными зрачками обожгли его испепеляющей ненавистью. Существо оскалилось, обнажив ряды длинных клыков, и низко зарычало, прижимая к голове широкие уши, как у летучей мыши.