Поросль

Мимо прошла соседка, как обычно и не подумав поздороваться – степенная дама в красивом плаще с объемной сумкой в руках. Аяна проводила соседку пустым взглядом. Из их квартиры доносились приглушенные голоса, мать рыдала. Высунув лицо в распахнутую форточку, курил оперативник. Увидев Аяну, он погрозил ей пальцем и выбросил бычок на улицу. А потом крепко прикрыл окно, отсекая разговоры.

К лавочке подбежал Санек, взъерошенный и раскрасневшийся. Короткие шорты и выстиранная футболка какой-то футбольной команды (в которых Аяна, конечно, не разбиралась) – Санек рухнул рядом с совершенно счастливым лицом и протянул сестре руку.

– Чего? – спросила она неодобрительно и затянулась.

– Дай сигарету.

– А ничего тебе больше не дать?

– Жрать еще хочется. Но сигареты хватит.

– Иди отсюда, – коротко посоветовала Аяна. – Мелкий еще.

– Дура, – вспылил Санек, сразу же слетая с лавки, будто она стала раскаленной сковородой. – А еще сестра называется!

И умчался обратно на футбольное поле, гонять свой дурацкий мячик до посинения с такими же безмозглыми пацанами, до которых родителям нет никакого дела. Откинувшись, Аяна выдохнула дым прямиком в пустое небо – холод лизнул щеки, а в животе противно заурчало. Надо было чего-нибудь утащить на кухне, поесть.

Небо наливалось сумраком, тени вытягивались по углам двора, плоские и черные. Прохожих становилось все меньше, все меньше бросали на Аяну осуждающие взгляды – надо же, такая молодая, восточная красавица, а сидит, прижимая сигарету к губам так, будто это священный для легких кислород.

Сплюнув, Аяна затушила окурок о лавочку и бросила его на асфальт. Надо возвращаться, кормить Петьку, гладить больные ноги Ильи перед сном. Утром будить всех в школу.

Бедная Машка…

Пару лет назад зимой уже было такое – ужасная трагедия, несчастный случай, все соседи сочувствовали и поддерживали… Потирая плечи, Аяна сгорбилась. Она вспоминала.

Его звали Лешкой – он был беззлобным и непослушным. Постоянно терял то шарф, то варежки, в столовой съедал еду из чужих тарелок, даже если кто-то уже орудовал там ложкой. Леша шепелявил, но отлично бегал, и поэтому физрук постоянно защищал его перед остальными учителями, отправлял на всякие соревнования.

Зимой Алешка свалился с горки, оступился, наверное. Рухнул в сугроб, никто и не заметил. Его нашли уже потом, много позже, замерзшего. Окоченевшего.

Мать тогда пила и плакала. Лидка, совсем еще крошечная, перебирала на полу кубики. Эта картина врезалась в память Аяны каленым железом.

Девушка тогда выплакала все глаза – ей дико было от того, что человек, недавно крутившийся под ногами, может так внезапно пропасть. Умереть. Замерзнуть.

Она все ждала, когда Алешка вернется, чумазый и большеротый, но он больше не пришел. Первая встреча со смертью была болезненной, Леша возвращался лишь в кошмарах, синий и остекленевший, а Аяна плакала, просыпаясь. Ей трудно было принять чужую смерть.

Но Алешка как-то удивительно быстро забылся – они никогда не говорили о нем, а все вещи перешли к Саньке и неожиданно стали его обычными вещами. В квартире не осталось ничего, что было бы Лешкиным. Порой Аяна думала, что его и не существовало – просто приснился лишний брат, да и все тут.

Теперь и Машку тоже затянет паутиной, вырежет из памяти временем. Жалко. Машка достойна большего…

Запищал домофон, и из подъезда вышли полицейские, держа в руках свои тусклые серые папочки. Аяна, незаметно для себя закурившая снова, встретила мужчин сплошным молчанием. Выпустила дым из легких. Стряхнула пепел на асфальт.

– Не маловата еще для сигарет? – спросил мужчина со сросшимися бровями.

– Не маловата, – отозвалась Аяна спокойно. – Что-нибудь узнали?

– Немного… Вы всегда так живете, да? Мамка пьет?

– Пьет, – согласно кивнула Аяна. – Но нас много. Мы справляемся.

Мужчины присели на сломанную лавку, смели на асфальт листву руками. Сгорбленная Аяна между ними вдруг показалась сущим ребенком.

– Так нельзя. Понимаешь, что это неправильно? – спросил следователь, заглянул Аяне в глаза. – Мы можем помочь.

– Зачем? – спросила она глухо, снова стряхивая пепел. – В детский дом нас не берут. Мамку опеки не лишают. Заставить ее любить нас тоже не могут. Подбрасывают денег, и на том спасибо.

– К вам скоро придут из соцзащиты, – сказал второй, почесывая свою огромную бровь. – Они помогут. Не закрывайтесь только, говорите с ними. Просите всякие бумажки в школе. Поверь, в детдоме лучше, чем с бухой матерью.

– А вы откуда знаете? – усмехнулась Аяна. – Жили там?

Он молчал.

– Вот именно, – произнесла Аяна. – Хорошо учить, когда потом вернешься домой и забудешь нас, беспризорников. Ничего, зато школа жизни хорошая. Выживем здесь – выживем везде.

– А что делать, если не выживете? – отрывисто спросил следователь. – Как Машка ваша, а?..

Теперь замолчала Аяна, покусывая обветренные губы.