Порождая бурю

Встречи с ней в субботу утром Бенджамин ждал с нетерпением. Розалия настаивала, что не стоит ехать за ней и она сама приедет на поезде до ближайшей к его дому станции. Но ему хотелось, чтобы она первая села в машину к нему на переднее сидение и еще минут двадцать они побыли только вдвоем. Для этого Бенджамин даже придумал какое-то дело недалеко от дома Розалии, чтобы сделать все по-своему. Однако в пятницу вечером пришло сообщение, что Рози осталась ночевать у Лауры, которая жила, кстати, всего в десяти минутах от его дома.

Бенджамин сердился, но ничего не мог изменить. Как он и предполагал, рядом с ним уселась Лаура, а Розалия устроилась сзади одна, так как Сара не смогла отпроситься с работы. Она сидела тихо, в разговоре не участвовала, зато не открывала взгляда от экрана смартфона и часто зевала, как будто не спала всю ночь. Ее присутствие явно ощущалось, потому что аромат солнца и дрока нежно опутывал сознание. Бенджамин пытался поймать ее взгляд в зеркале заднего вида, но Рози вообще не поднимала глаз. И так продолжалось до тех пор, пока машина не съехала с автострады, а Лаура не спохватилась, что ее подруга и слова не проронила за прошедший час.

— Эй, Оз, ты чего там притихла? — громко спросила она и повернулась всем телом, чтобы увидеть Розалию.

— Я разбирала завал на электронной почте, — не сразу отозвалась девушка, все так же не поднимая взгляд от экрана. — Почти закончила. Дайте мне еще двадцать секунд.

Лаура снова села ровно. И даже когда Рози отложила телефон в сторону, она не сразу включилась в разговор. Бенджамину пришлось спросить ее про руку и сеансы массажа, на которые она уже успела сходить в его студию.

— Бенедетта — просто волшебница! — ответила Розалия и в первый раз с начала поездки взглянула в зеркало заднего вида.

Бенджамин поймал ее взгляд — серо-зеленые глаза едва расширились и сразу спрятались за пушистыми ресницами. Ему, безусловно, хотелось бы продлить этот момент, но Рози казалась сегодня неуловимой.

Когда они приехали на место, остальные как раз или выходили из машины, или въезжали на просторную парковку, окруженную деревьями и колючими плетьми дикой ежевики. Кое-где можно было заметить оставшиеся висеть на кустах полу засохшие мелкие ягоды. Солнце стояло высоко, обещая теплый ноябрьский день.

Первые минут десять все толпились вокруг Марии Луизы и поздравляли ее с днем рождения. А потом стали выгружать из багажника сумки с едой, которую та приготовила. Их было столько, что каждый должен был что-то взять.

Давиде стоял рядом с виновницей торжества и распределял сумки и подносы, закрытые пленкой и фольгой между гостями.

— Ей, Оз, что стоишь?! Возьми хоть эти пакеты…

Он протянул ей увесистый пакет и теперь ждал, пока она подойдет. Розалия сделала несколько шагов, но Бенджамин опередил ее:

— Ей нельзя нести тяжелое! — прогремел он, и все посмотрели сначала на него, а потом на ту, которую он защищал.

— Я… подумал… она больше не носит фиксатор…

— Давай свои пакеты… — Розалия уже протянула правую руку, но Бенджамин уже стоял перед Давиде.

— Ничего тяжелого! — безапелляционно проговорил он и в добавок к своей ноше взял еще сумки.

Розалия промолчала, и по лицам окружающих можно было прочесть недоумение, вероятно свидетельствующее о том, что отсутствие бурной реакции со стороны девушки было аномальным явлением. Возможно, позже, она выскажет ему в лицо все, что думает по этому поводу, но сейчас она лишь бросила короткий взгляд в его сторону и, взяв небольшой поднос со сладостями, пошла за всеми к месту для пикника.

Во время обеда Бенджамину не удавалось приблизиться к Рози. Она словно ускользала от него, оставляя за собой лишь шлейф запаха своего тела. На теплом солнце она разделась, и теперь ее обнаженные плечи, руки и шея отливали цветом темного меда, привлекая взгляды не только Бенджамина, но и Аугусто, и Давиде, и даже Адриано. Кто из них троих видел и касался больше, чем он?! Кто целовал ее? Кому их них она дарила свою обезоруживающую улыбку?

Мысли подобного рода назойливо толкались в голове Бенджамина, когда он в окружении Марии Луизы с одной стороны и Лауры с другой шел по тропинке к реке. А впереди Розалия болтала о чем-то с Аугусто. На расстоянии шагов двадцати невозможно было разобрать, о чем шла речь, но Розалия часто смотрела на собеседника, а когда они повернули к реке и скрылись из вида, то до Бенджамина донесся громкий смех обоих. Его словно окатило холодной водой. И эта смесь раздраженности и недовольства ознаменовала приход ревности.