Порождая бурю

— Я вообще не хотел брать тебя! Если бы не письмо Луиджи, я бы…

— Что?! Какое письмо? — насторожилась Розалия.

— Черт… Черт! ЧЕРТ!!! — рассвирепел Бенджамин и сжал руки в кулаки. — Только ты способна вырвать из меня те слова, которые я предпочел бы никогда не произносить.

Он выглядел загнанным в угол — ощущение, которое вызывало у него крайнее раздражение. Не так он хотел, чтобы эта правда всплыла наружу. Да он вообще не собирался никогда говорить Розалии об этом. Письмо было адресовано только ему.

— Что написано в письме? — упрямо и с огромными возбужденными глазами переспросила девушка.

Бенджамин сразу растерял свой воинствующий настрой и желание победить.

— Ничего особенного, — трепыхаться было бесполезно — он уже проиграл, и теперь только тянул время, чтобы решить, что именно сказать Розалии. А она, он был уверен, вцепится в него мертвой хваткой пса, сорвавшегося с цепи.

— Я имею право знать — это касается меня!

— Оно не касается тебя, в нем упоминаешься ты, но письмо адресовано мне!

Бенджамину показалось, что Розалия вот-вот готова отступить. Она ослабила напор, и он уже собирался праздновать победу, как беглый взгляд на лицо девушки остановил его. Она смотрела куда-то в сторону и морщила нос, как будто в нем щекотало и чесалось, предвещая слезы. Но нельзя было сказать с полной уверенностью, играла она или на самом деле так расстроилась. И помня, как безудержно рыдала Розалия, когда кулон, подаренный Луиджи, упал в воду, Бенджамин склонялся к первому варианту. Он был точно уверен, что она прибегнет к любому виду манипуляции, чтобы выведать содержание письма. Но он ошибся, Розалия бросила на него беглый осуждающий взгляд и вышла из школы.

До тех пор, пока за девушкой не захлопнулась дверь, Бенджамин думал, что отделался легким испугом. Но когда на него вдруг свалилось чувство вины, подпитываемое картинкой грустных глаз и сморщенного носика, то до него дошло, что именно это и была чистой воды манипуляция с ее стороны. В задумчивом состоянии он вошел в бар, где его уже ждал Адриано, чтобы пропустить по кружке пива.

— Я уже давно жду тебя! Парковку искал?

— Нет, — ответил Бенджамин. — Разговаривал с Розалией…

— И?..

— Она узнала про письмо Луиджи…

Адриано даже не стал спрашивать как.

— Вот дерьмо, старик, — посочувствовал он, — не бери в голову. У нее быстро пройдет.

— На этот раз я в этом совсем не уверен, — мрачно заметил Бенджамин.

Адриано долго смотрел на друга. Он даже прищурил один глаз, как будто так было лучше видно внутри него, а потом изрек:

— Мне почему-то кажется, что ты занял одну из сторон по отношению к Розалии. И это, увы, не та, на которой ее не выносят…

Бенджамин лишь выдохнул, произнеся свое знаменитое «Хм».

— Ты тоже там был? — напрягся он.

— Она разрушает все, к чему прикасается. Просто оставь ее.

Кажется, этот совет можно было отнести к несвоевременным.

16. Поворотный момент

Не праздное любопытство двигало Розалией, когда она пыталась выведать у Бенджамина содержание письма. Когда он предложил ей работать в школе, она была крайне польщена, потому что не считала себя лучшей кандидатурой. Но выбор пал на нее, а, значит, решение принимали старшие учителя, и внимание было оказано именно ей. С фразой, в сердцах брошенной Бенджамином, что если бы не письмо Луиджи, то он не взял бы ее на работу, терялся всякий смысл выбора. Потому что никто ее и не выбирал. Луиджи попросил дать ей шанс, и кто знает, чем он руководствовался?!

Любого вида сомнения и разочарования в самой себе очень расстраивали Розалию. Прочитав письмо или часть, в которой говорилось о ней, она могла бы усмирить свое негодование и разочарование, если бы смогла понять реальные мотивы учителя. Но Бенджамин упрямился и совершенно не собирался ей его показывать.

Сначала Розалия намеревалась добиться своего во что бы то ни стало, но потом решила просто самоустраниться. Если Бенджамин не хотел показывать ей письмо, то у него должны были быть на то причины. Неубедительные для нее, конечно. Но они были важнее для него, чем спокойствие Розалии.

В последнее время у нее было легкое ощущение, что она что-то значила для него. Это чувство, бесспорно, возникло под воздействием заботы Бенджамина о ней. Это было так приятно! Участливый взгляд, реальные действия, а не просто слова! Но все это было не достаточно. Если бы он показал ей письмо, то это значило бы гораздо больше.

Розалии было плохо. Она прекрасно знала этот внутренний зуд, который часто приводил ее к поступкам, которыми она в последствии не могла гордиться. Но она отступила. Уходя из спортзала, она надеялась, что Бенджамин догонит ее и согласится дать прочитать послание от Луиджи, но это точно не было манипуляцией. Ей было бы противно давить на жалость. Почему-то рядом с Бенджамином цель не оправдывала средство.