Портрет Алтовити

– Да мы же знакомы, – сказала она МакКэроту, который начал было представлять их. – Ты мне привел моего недавнего пациента. Он никогда не говорит мне, кого именно ждать на обед, – она улыбнулась Грубертам и одновременно показала подбородком на МакКэрота. – Любит сюрпризы. Сказал только, что придут три человека, и все. Рада познакомиться с вами, – сказала она Айрис. – Помоги мне, пожалуйста, – опять обратилась она к МакКэроту, – подержи здесь, пожалуйста, а то я боюсь, что это все сейчас рухнет. – Она что-то сделала с вешалкой. – Раздевайтесь, пожалуйста, проходите. Вы ведь не боитесь собак?

В прихожую вбежали еще две собаки – коричневая и черная – и начали, как безумные, выражать свою радость: вертеться под ногами, лаять и подпрыгивать.

У Майкла прояснились глаза. Он опустился на корточки, и собаки начали восторженно вылизывать его с обеих сторон.

– Они очень добрые, – мягко засмеялась Элла, – проходите, пожалуйста, в гостиную. Но они, знаете, совсем невоспитанные. Я их никогда ничему не учила. Сын, младший, попробовал было водить Дашу в школу, – она опять засмеялась, – и ничего не вышло. Они так лучше слушаются, без нажима. А когда от них чего-то требуют или – не дай Бог – голос повышают, они теряются. Как дети. Давайте сразу сядем за стол. Пока все горячее… Завтра русский Новый год по старому стилю… Садитесь, пожалуйста. Вы, наверное, хотите вымыть руки, Майкл? После собак?

…Она говорила неторопливо, смотрела приветливо. Волосы ее, как всегда, золотились под лампой. Ведь только что – да, только что – он лежал на белой больничной кровати, подключенный ко всем аппаратам, и она неторопливо мерила ему давление и так же мягко, приветливо, успокаивающе смотрела на него.

Всего-то и прошло немногим больше недели.

Он заметил, что она исподтишка бросила быстрый взгляд на Майкла, словно хотела понять, как это он – после своего несчастья – пришел к ней на обед и сейчас играет с собаками.

«Интересно, – подумал доктор Груберт, – что он говорил ей о нас? Или, может быть, действительно ничего не говорил? Нет, о Майкле-то, конечно, говорил! Но она не знала, что Майкл, о котором говорил ей МакКэрот, и мой сын – это один и тот же человек. А МакКэрот, конечно, привел нас сюда, чтобы она познакомилась с Майклом! Потому что он собирается жениться на ней, и ему нужно, чтобы Майкл на нее посмотрел! Потому что он считает, что Майкл видит людей насквозь. Сам же мне это говорил. А я-то, идиот, я-то! Я ведь мечтал с ней встретиться! Распустил хвост!»

– Так вы, значит, лежали у Эллы в отделении, – недоуменно гудел МакКэрот, – и Майкл туда приходил?

– С Николь, – сказал Майкл, темнея всем лицом.

– Николь была такая красавица, – выразительно произнес МакКэрот, словно не желая, чтобы разговор о Николь оборвался. – Когда она приходила, все мои больные выползали в коридор, чтобы на нее посмотреть. Она была похожа на Лиз Тэйлор, – которая играла в фильме Бертолуччи, – как его?

– «Stealing the beauty»[66], – испуганно подсказала Айрис. – Ты смотрел этот фильм, Майкл?

Майкл отрицательно покачал головой. Доктор Груберт пожалел, что они пришли. Элла была рядом, но это уже не имело к нему никакого отношения. МакКэрот, оказывается, обладает женщиной, на которую он сам – доктор Груберт усмехнулся про себя – имел виды.

О, не в смысле каких-то там постельных дел, а просто с ней так невероятно хорошо рядом.

Но раз она – он опять усмехнулся – «невеста», то…

Губа не дура у МакКэрота. Ради этого ровного невозмутимого покоя, которым она вся переполнена, можно отдать многое. Вот даже сейчас, когда она, наклонившись над столом, разливает по тарелкам суп из большой белой супницы, мягко улыбаясь при этом, и золотая прядь, отделившись ото всей остальной прически, слегка вздрагивает над ее выпуклым красивым лбом, – даже сейчас, когда она уже никто ему – («А кем она была мне? Чушь!») – волны ее глубокого ровного покоя словно бы продолжают свое неторопливое ласковое движение ему навстречу, и он – не желая этого – подчиняется.

Опять еле заметные блаженные мурашки скользят по спине, ноги обмякают, и сердце, только что неприятно бухавшее у горла, работает мягко и разумно, как хорошо налаженный механизм.

Где же это МакКэрот подцепил ее?

– Из какого города вы приехали? – вежливо спросила Айрис. – Из Москвы?

…А, значит, у них уже идет разговор, он как-то пропустил начало. Ну, неважно. Она что-то ответила.

Собаки – все три – лежат у ног Майкла, положив морды ему на ботинки.

У МакКэрота даже красный морщинистый подбородок, и тот лоснится от гордости. Он ею гордится.

А она? Нет, ничего не понять. Ровна и приветлива.

– Как вам мой суп? – ласково спросила она.

Это к нему. Он и не заметил, что съел полную тарелку. Прекрасный суп. Да, прекрасный.

– Я знаю только один русский суп, – сказала Айрис, – бор-р-ш. Правильно я произнесла?

– Элош-шка, – радостно и гордо сказал МакКэрот (как это он ее называет?) – не любит «борщ». Она готовит французские супы, иногда итальянские. Гаспаччо у нее такое, что…

…Пришли сюда обсуждать супы. Тоже интересно. Бедный мой Майкл.