Портрет девочки в шляпе

– Недавно я узнал, что из хранилища Пушкинского музея украли некие манускрипты, вернее, простите, записные книжки графа Алексея Григорьевича Строганова, который в середине девятнадцатого века был тайным советником, чрезвычайным посланником, а потом полномочным министром в Лиссабоне.

– Да ну? – удивился Филин. – И как это связано с Вольдемаром Щеглеватых? Он, что ли, украл и сам вам об этом сказал?

Чернышевский понял, что его словам не доверяют, выпрямился и сложил руки на груди, совсем как его кумир Николай Гаврилович.

– Нет. Но я видел их у него в сейфе.

Филин и Лора, зависнув словно вайфай, с открытыми ртами смотрели на Гаврилу Николаевича.

Это была самая позорная для него часть признательного рассказа. Чернышевский понурился, втянул голову в плечи и сразу уменьшился в размерах.

– Я всегда знал, что в сейфе за перегородкой Щеглеватых держит самые перспективные наработки, иногда картины или иконы, с которыми собирается работать. У него два сейфа.

Гаврила вдруг покраснел и заторопился.

– Второй под столом. Вместо тумбочки. Там финансовые документы. Туда я не лазил, честное слово.

Чернышевский оглядел присутствующих. Никто, случайно, не думает, что он просто вор?

Присутствующие молчали и смотрели выжидающе. Гаврила глотнул воды и потер лоб.

– Я чувствовал, что шеф стал относиться ко мне иначе, и занервничал. Не знаю, что на меня нашло. Однажды я заглянул к нему и увидел, что он убирает что-то в сейф. Довольно большой пакет. Он оглянулся и… наорал на меня. Мне показалось, именно из-за того, что я мог видеть. Я подумал… О боже, я такой болван! Я подумал, что это материалы, которые он обещал мне. А теперь хочет отдать другому, более удачливому исследователю. Сейчас я понимаю, что это глупость, но тогда меня просто прибила обида! Я места себе не находил! Все думал, как бы мне в этот сейф заглянуть.

Гаврила резко поднялся со стула и навис над столом следователя.

– Я стащил ключи у Щеглеватых, залез в сейф и вернул ключи обратно!

Филин даже не соизволил поднять глаза от своего блокнота. Чернышевский еще немного понависал над ним и сел обратно.

– И что? – как ни в чем не бывало поинтересовался Олег Петрович.

Чернышевский побледнел еще сильнее и через силу произнес:

– В пакете лежали рукописи Алексея Строганова. Настоящие. На следующий день я выяснил. Они были украдены неделей раньше. Я хотел заявить, но… Щеглеватых убили, и я… растерялся окончательно.

В кабинете повисло молчание. Чернышевский, понурясь, переживал свое падение. Лора пыталась осмыслить услышанное. Филин писал в блокноте.

– Так, ну это понятно. Переживали, украли, посмотрели, узнали, – наконец произнес следователь. – Почему сразу не пришли, вполне объяснимо. Стыдились. Почему все же решились, мы все догадываемся. Совесть заела. Так что с вами все понятно.

Филин закрыл блокнот, откинулся на спинку стула и положил щеки на грудь. Лора уже знала эту его привычку и приготовилась.

– Итак, что мы имеем. Какие-то люди, числом не менее двух, активно собирают раритеты, связанные с одной и той же фамилией – Строгановы. Значит, можно предположить, что заказчик или заказчики имеют к этой фамилии отношение. Это первое. В разных местах нашей необъятной родины начинаются активные поиски этих самых раритетов. Это второе. Затем из разных мест начинают исчезать раритеты, уже давно найденные. Это третье.

Филин приподнял щеки, растер их руками и положил на место. Лора с Чернышевским, замерев, смотрели на него как первоклассники на директора школы.

– О заказчике мы не знаем пока ничего. То, что преступников было не двое, а гораздо больше, очевидно, но кто они, нам тоже неизвестно. Где в данный момент находятся украденные ценности и сколько их на самом деле, также только предстоит узнать. Ну что ж, спасибо за внимание, молодые люди. Я вас больше не задерживаю. Сегодня.

– А как же Герман Строганов? – вскинулась Лора.

Филин насупил брови.

– А вас, гражданка Алонсо, я не задерживаю особенно настойчиво.

Лора вскочила со стула и, подбежав, нависла над следователем совсем как до этого Чернышевский.

– Олег Петрович, пока вы будете узнавать все вышеперечисленное, невиновный человек будет сидеть в тюрьме. Вы в курсе, как в наших тюрьмах вообще сидится? Вы сами хоть раз сидели ни за что?

Филину очень хотелось сейчас рявкнуть на манер Глеба Жеглова – «будет сидеть, я сказал!» – и рубануть рукой. Уж больно она его бесила, коза неуемная. Но вместо этого он наконец собрал свои щеки, встал и произнес, глядя на козу уже сверху вниз:

– Наберитесь терпения. Вам оно еще пригодится.

– А мне что делать? – отважился спросить по-прежнему бледный Гаврила Николаевич.

Филин прошел мимо него к выходу и бросил:

– Поменьше по чужим сейфам лазить.

И распахнул дверь.